“Чес подошёл к двери, стоило кому-то постучать в неё.
— Себастьян? Ты чего это тут делаешь? — спросил он, но не получил ответа а лишь разбитый взгляд парня. — Ёшкин-картошкин… Льёт как из ведра! Проходи внутрь, мать спит всё-равно так чё не кипишуй.
Себастьян молча прошёл к двери комнаты шатена, пока тот всё ещё не доумевал как он может так тихо передвигаться, поэтому усмехаясь, открыл дверь, впуская туда скрипача. Первым делом он сорвал какой-то покрывало со шкафа и закутав в него приятеля, усадил на кровать, пока сам присел напротив не стул. Минуты две они промолчали, причём Чес был напряжён а Глэм смотрел немигающим взглядом.
— Так чё случилось? Сегодня же не послезавтра… — начал было носитель зелёной куртки, кашлянув в кулак. Блондин ничего не отвечал и тогда шатен сел с ним рядом, пытаясь положить руку на плечё, но тот шарахается. — Эй, чувак, да что с тобой? — тот трясся то ли от холода то ли от страха, смотря на парня. — Всё окей, слышишь? Выкладывай… Хотя… Сперва думаю тебе надо переодеться хотя бы… — Чес, затем поднялся и стал рыться в шкафу, доставая оттуда чёрную длинную кофту, на которой когда-то были дыры, но видимо Чес их заштопал другими клочками ткани, и старые джинсы, кидая их на кровать. —… Вот, переоденься в сухое. — получив взгляд своего друга, ехидно добавил, отворачиваясь. —… Ладно, отвернусь, смотреть не буду… Девица…
Себастьян только вздохнул и вставая, первым делом стащил с себя брюки, после чего, задумавшись, кинул их в мусорку. Туда же полетели пиджак, рубашка и даже скрипка, словно их владелец решается окончательно забыть об этом прошлом. Обращая внимание на бинт на руке, он подумал что сможет незаметно сменить их, когда Чеснок будет спать, а потому просто закрыл их рукавом. Повернувшись к своему другу он увидел упорный и требовательный взгляд и потому принялся рассказывать что произошло:
— Понимаешь… Мой отец был слишком строг по отношению ко мне, сестре Лидии и матери. Фактически не переносил другую музыку, кроме игры на классических инструментах и не позволял мне заниматься чем-то другим. — он решил утаить как именно жестоко относились к нему Густав и все остальные жители дома, но от воспоминаний всё сильнее сжалось. — И… Сегодня он нашёл мой тайник, о котором я тебе говорил… Прочёл дневник, узнавая всё что я думаю о нём и куда сбегал по ночам… А.. М-макет и “Ба-бах” уничтожены… И… — блондин поджал нижнюю губу, но продолжил на выдохе. —… Я сбежал… Я не представляю что он бы сделал со мной, если бы я остался…
Чеснок какое-то время молча слушал Глэма с серьёзным лицом. Но потом внезапно он обнял аж вздрогнувшего блондина, пусть и сам слегка смутился от такого действия, но отошёл, понимая что им обоим это не помешает сейчас. Блондин сперва опешил же, но обнял в ответ. Значит вот какого это…? Странное и приятное чувство… Неужели так ощущается забота? Однако когда уже Глэма отпустили и он хотел что-то сказать, то теперь встретился с недовольным взглядом своего приятеля, который стал вести себя словно мамочка по отношению к нашкодившему ребёнку.
— Ты придурок, Сёба, — серьёзно отвечает он, сердце Себастьяна трепещет от внезапной радости и он бездумно кивает. — Значит так, вундер, — начинает он. — Слушай меня внимательно. Ты, — он демонстративно тычет ему пальцем в грудь, — никогда больше не будешь от меня ничего скрывать. Ты, — вновь тычок, от которого он невольно ойкает, — теперь живёшь здесь, и-так, заткнись и слушай, — обрывает он не успевшие начаться возражения, — через всё дерьмо мы пройдём вместе, и это не обсуждается. Меня не мурыжит, что каким дерьмом там страдает твой папаша, ему походу виднее. А макет… Я тебе помогу. Новый смастерим как нефиг делать! Только это, — его тон, наконец, смягчается, — не кисни, ладно?
Швагенвагенс ничего не ответил а только приулыбнувшись, вытер слёзы.
— Спасибо, Чес… И… Можешь звать меня теперь Глэм…”
—… Прости Чес… Но я не смог найти в себе силы рассказать об этом. Тем более, это уже было для меня в прошлом. — ответил уже куда более спокойно Глэм, который опустил взгляд. Чес только посверлил его взглядом и после несильно врезал по лице.
—… Теперь мы точно в расчёте, придурок хренов. И надеюсь что это первый и последний раз когда ты пиздишь мне только половину правды. — сурово отрезал Чеснок, пока его друг словно болванчик бездумно кивнул, лишь бы его друг простил его, но тот только усмехнулся.
В следущую минуту Глэма стала отчитывать так же его жена, едва не матеря, от чего тот невольно улыбнулся. Роджер пока хмыкнул и подошёл к Лидии, смотря куда-то перед собой и доставая сигареты, нашёл среди них ту что смогла зажечься и закурил.
—… Как я и говорил, я не планировал это всё. Я всего лишь хотел чтобы всё закончилось там, на яхте. — спокойно начал он, ловя недоуменный взгляд девушки и продолжая. — Я собрал вас специально, чтобы вы помирились и стали как нормальные брат и сестра, а так же выговорилось. Но видимо я перегнул слегка видно…
Лидия только несколько секунд посмотрела на него и усмехнулась, когда тот предложил ей покурить. Та только молча вытянула из пачки сигарету и когда брюнет зажёг её, стала закуривать, кашляя сперва от непривычки. А солнце к тому времени снова клонилось к закату…
***
Каменное надгробие, на которое падали сухие осенние листья. Вот куда пришёл Глэм спустя два месяца после случая с “Кэролайн”. Видимо он готовился к этой встрече весьма долго. В горле встал ком, хоть и не было никаких ощущений, когда он смотрел на надгробие своего отца холодными, как ледник глазами и лёгкой улыбкой на лице.
—… Здравствуй, Густав. — произнёс он весьма спокойно. Удивительно, даже на фотографии его отец никогда не улыбался а лишь хмуро смотрел на камеру. Напоминает кого-то из знакомых мужчины, но непонятно кого. — Вот мы и встретились спустя столько лет… И нет, я злюсь на тебя больше. Пускай ты и причинил мне столько боли как физической так и душевной. Я всё-ещё обязан тебя уважать.
Послышался стук каблуков и на могилу легли свежие цветы. Лидия так же пришла посетить отца, но была весьма удивлена увидеть тут своего младшего брата. Однако ни он ни она никак не среагировали больше друг на друга. Они не говорили после того что было на острове и не пересекались даже.
—… Не ожидала увидеть тут тебя, Себастьян. — начала она, не глянув на него.
— Решил наконец-то придти. И сказать что готов простить вас обоих. — ответил Глэм, после чего повисла гробовая тишина, которую прервало лишь каркание вороны. — Я слышал вы с Чесом…?
— Это лишь слухи… — чуть смутилась Лидия, отводя взгляд. Снова наступила тишина. —… А помнишь, как мы в детстве смотрели на портреты наших родственников и пытались узнать кто на них изображён? А разыгрывание сценок из книг? — наконец прервала эту тишину Лидия, которая печально улыбнулась как и её брат, что усмехнулся подобному.
— Тогда было не так ужасно, как потом. — ответил он.
—… И почему мы перестали быть так близки? Что вообще нас разделило?
— Я не знаю, Лидия… Я правда не знаю…
— Тогда мы можем начать сначало? Как брат и сестра? — внезапно предложила девушка, посмотря наконец на единственного близкого родственника и протягивая ему руку.
Тот только тепло улыбнулся и пожал её, представляясь. Теперь будет видно больше тёплых и настоящих эмоций.
— Тогда будем знакомы: Глэм.
— Хм, Глэм. Как пестро… — закатила глаза, беззлобно говоря та, но добавила, держа за руку брата и идя с ним в сторону выходу из кладбища. Впервые за долгие годы брат и сестра наконец-то оттают друг к другу и станут вновь семьёй, которую они желали иметь.
… Но это имя идёт тебе как нельзя лучше…