Взяв лампу за ручку, он встал и поднял её на уровень груди, пытаясь осветить пространство вокруг себя… но он ничего не увидел. По-прежнему глухая тьма со всех сторон…
«Чёрт возьми, вот же трава! Вот она, на ощупь! Я же чувствую её!»
Сгребя в левую руку пучок травы, он поднёс к ней лампу, которую держал в правой… Его рука была пуста. Кулак, которым он прямо сейчас сжимал траву, теперь сжимал пустоту.
«Но… но как это понимать?!»
Он разжал руку. На ощупь – в пальцах ещё оставались сухие травинки… Но пламя лампы освещало совершенно пустую ладонь.
«Но как это возможно? К-как?! Я не понимаю…» – он опустился на колени, поставив фонарь на землю. Тот выхватил из темноты короткие стебли – уже жёлтые, сухие, как будто траву в этом месте давно скосили. Но чем выше он поднимал лампу, тем хуже становилось видно и землю, и траву – когда он поднимал пламя на уровень груди, земля под ногами, кажется, растворялась, будто свету не хватало сил к ней пробиться… А та высокая трава, которую он только что щупал руками, которая царапала его лицо при ходьбе, – её не было. Будто это были какие-то фантомные ощущения, или же трава была невидимой…
«Нет… В этом мире точно что-то не так со светом, или же с моим зрением. Я же чувствую эту траву! Почему лампа её не освещает? Почему луна её не освещает, в конце концов?!» – думал он в смятении, снова упав на колени.
В конце концов он всё-таки собрался с духом, взял лампу, поднялся и пошёл дальше, сам не зная куда. Всё же это было лучше, чем сидеть на месте и ждать, пока в лампе кончится горючее…
. . .
Он всё ещё шёл, уже не помня, сколько минут или часов. Лампа по-прежнему горела, освещая его руки, холщовые штаны и потрёпанную куртку, но не траву вокруг, которая всё ещё хлестала его по рукам, по лицу и казалось, по самой лампе. Вокруг по-прежнему ничего не было.
Внезапно он почувствовал, что начал мёрзнуть. Сначала кисти рук, затем уши, нос, а затем всё лицо и ступни ног – начали медленно замерзать.
«Что? Но ведь если… если поле покрыто сухой, местами скошенной травой – сейчас конец лета, максимум осень! П-почему так х-холодно?..» – подумал он, уже начиная трястись.
Он остановился, сел на корточки, поставил лампу перед собой, увеличил размер пламени в горелке и накрыл ладонями верх лампы, в котором были насверлены отверстия. В руки пахнуло горячим воздухом. Стало немного теплее.
– С-слава богу… – пробормотал он, прикладывая к ладоням замёрзшее лицо, – По крайней мере, от холода я не умру, ха-ха…
. . .
Внезапно что-то коснулось его слуха. Он встрепенулся и поднял голову: так и есть, откуда-то издали доносился шум. Гулкий и раскатистый, то удаляющийся, то приближающийся… Тем не менее, это был первый громкий звук, нарушавший мертвенную тишину, стоявшую в воздухе с самого момента его пробуждения здесь.
Несколько секунд потребовалось ему, чтобы вспомнить, что такой шум обычно слышно, когда стоишь невдалеке от шоссе, по которому с огромной скоростью проносятся автомобили.
«Шоссе! Значит, там есть люди! Может быть они и носятся там на диких скоростях, но если прийти туда, если подать сигнал, – они ведь увидят? Они же остановятся, они объяснят, что здесь происходит… верно?!»
Он схватил лампу, сориентировался, с какой стороны идёт шум, и что было сил побежал туда. Он бежал долго; лампа в его руке гремела и раскачивалась, по-прежнему освещая черноту, непроглядную черноту вокруг себя. Тем временем, с шумом происходила какая-то странность: он усиливался, медленно накатывался… но не приближался. Он будто растянулся в пространстве, шёл спереди, справа, слева, казалось, начинал звучать сзади…
Но не приближался.
. . .
Он не понимал, что происходит. Но он уже и не пытался осмыслить происходящее: он просто бежал и бежал, казалось, забыв обо всём на свете. Трава продолжала хлестать его по лицу, лампа – дребезжать и качаться в руке, рискуя потухнуть, а шум звучал уже со всех сторон сразу; как будто шоссе брало его в кольцо, сдавливая удавкой шею и буквально выжимая последние капли здравого рассудка…
В какой-то момент он споткнулся и упал, зарывшись лицом в сухую, колючую и вдобавок очень холодную траву. Лампа по инерции пролетела ещё метр и с грохотом приземлилась, откатываясь в сторону. Он поднял исцарапанное лицо ровно в тот момент, когда пламя в упавшей набок лампе потухло, мгновенно погребая её во тьме…
– Что?.. Нет! Где лампа? Где лампа?!
Он в ужасе вскочил и принялся обшаривать руками землю там, где, казалось, только что лежал потухший фонарь… Но всё было тщетно. Лампы не было. Пламя погасло без следа.