— Угощайтесь, — лэрд предложил воду и родителям, но они отказались.
Не знаю, как папа, возможно, и не успел, но мама уже утолила жажду из его чашки.
— Тебе всего пятнадцать, Керрая, — после того, как я напилась, заговорил лэрд. — Ты молодая и красивая девушка. У тебя вся жизнь впереди. И лучше, тебе же лучше, если ты будешь идти по ней, не оглядываясь.
— Но я совсем не думаю о том, что случилось, — успокоенная холодной водой, размеренным голосом и тем, что никто не пытается настоять на своем, заверила я. Правда, под взглядом лэрда не выдержала и призналась: — Почти не думаю. Но это пройдет. Забудется.
— Хорошо. Пусть так. Не хочешь, чтобы я помог тебе — не стану упрашивать. Только ответь честно на два вопроса. Сама себе. Вслух можешь не говорить. Первый вопрос: что ты почувствовала, когда услышала имя моего племянника? И второй, думаю, не менее важный: зачем ждать, чтобы начать снова жить? Подумай хорошенько, Керрая. Ты сама решишь: хочешь, чтобы я помог тебе или нет. А я приму любое твое решение.
Он примет…
Такая самонадеянность!
О моих родителях даже не заикнулся. Я бы поняла: скажи так папа или мама, но лэрд…
Не о том думаю.
Не о том.
Наверное, потому, что не хотелось думать о неприятном. Не хотелось вспоминать свои ощущения в момент знакомства с Кайлом, но… надо ведь разобраться.
Итак, Кайл. Перво-наперво, он неприятный субъект. А второе — наверное, я все-таки перенесла на него часть эмоций, вызванных стариком-извращенцем. Может, этот Кайл не настолько плох? Пришел разбудить, поймал, когда я падала с дерева. Если подумать и присмотреться, в нем есть и что-то хорошее. Наверное.
Так, теперь — что я почувствовала, услышав имя того, кого ненавижу?
Ненависть, отвращение, необъятную злость.
Да. Лэрд прав. Прошлое не отпустило меня. Пока. Но я питала надежды, что в будущем…
В будущем…
И здесь я плавно перехожу ко второму вопросу лэрда.
Зачем ждать, чтобы начать снова жить?
А третий вопрос всплыл самовольно — как именно я буду жить?
Вспомнила видение ледяного ручья, мое странное желание невозможного и мое отвращение, страх, ужас, что это случится на самом деле…
Вот так?.. Я буду жить так?.. Ненавидя? Презирая? Боясь?
Посмотрела на папу с мамой — они выглядели уставшими (еще бы, такой трудный путь), но счастливыми (еще бы, такая любовь!), и мне захотелось вот как они, спокойно и доверительно, прижаться к своей любви, когда ее встречу. Чтобы без отголоска кошмарных воспоминаний, вне зависимости, кем он окажется, как будет выглядеть, как его будут звать. Мне хотелось, чтобы моя любовь была без оглядки.
— Керрая, — позвал меня лэрд.
Взглянув на него, я поняла, что он знал — изначально знал, какое решение я приму. И, тем не менее, я кивнула, а потом ответила вслух:
— Да, я согласна на помощь, — и добавила, вспомнив, как к нему обращалась незнакомая девушка. — Да, мой истинный лэрд.
Не знаю, что я сделала или сказала не так, но лицо оборотня передернулось, он закрыл глаза и, кивнув на дверь, приказал:
— Выйди.
Я замешкалась. Может, не так поняла?
— Выйди! — не открывая глаз, рыкнул оборотень, и я шустрым зайцем, успев только глянуть на побледневших родителей, выскочила на улицу.
Я выдохнула, оглянулась на шалаш, ничего не понимая.
— Ну и день, — пробормотала тихонько.
— Очень, просто очень плохой день для тебя, малявка! — прошипели мне в ухо, и дернув за волосы, попытались оттащить подальше от шалаша.
Я не сразу сообразила, что это девушка, и вырывалась ожесточенно, с ненавистью, била куда придется и не обращала внимания на треск своего платья. И на треск одежды девушки, которая зачем-то напала на меня. Все смешалось в клубок — деревья стали верхушками вниз, кусок чьей-то (не разобрать в суматохе) материи полетел вверх, кто-то испуганно ойкнул, я уже перестала чувствовать боль от ударов.
Девушка пыталась навалиться сверху, и она была сильнее меня, но я старалась не поддаваться. На каком-то подсознательном уровне я понимала, что не могу проиграть ей. Не знаю, за что мы деремся, но проиграть не могу!
— Керрая! — послышался окрик.
Мама….
Но я не могла отвлечься. Не могла прекратить драться, потому что…
Если бы знать почему, но я чувствовала, что если я проиграю, случится что-то непоправимое, а потому продолжала биться, драться, кусаться, рвать, отрывать.
— Альва! — послышался гневный мужской окрик, и девушка, напавшая на меня, мгновенно освободила мои волосы и вскочила на ноги.