— Спасибо, Кайл, — поблагодарила она парня.
Тот стоял в паре шагов от нас и нагло подслушивал все, о чем мы говорили. Маме кивнул, а на меня уставился так, будто я ему своим падением позвоночник сломала.
— Интер-р-ресно, — рыкнула одна из львиц, нервно гоняя хвост по земле и посматривая то на меня, то на Кайла.
— Ничего интересного, — усмехнулся тот, демонстративно отвернулся и ушел куда-то в лес.
Собственно, я была очень не против. Мог бы и раньше уйти, чтобы не подслушивать. Без него на полянке и дышать стало легче — напряжение улетучилось, я с удовольствием вдохнула в себя запах леса, трав, зелени, запах свободного ветра и лета. Подняла голову вверх, глядя на яркие солнечные лучи — значит, не так долго я отдыхала, все еще день. А минутная слабость девушкам позволительна. Так говорила мама, если изредка они о чем-то спорили с папой.
— Пойдем, — мама улыбнулась моему хорошему настроению, и как маленькую, повела за руку мимо львиц, мимо двух львов, мимо двух незнакомых парней, которые пристально наблюдали за нами.
Мама шла легко, непринужденно, словно давно жила в лесу, среди оборотней, и словно ей было привычным такое внимание хищников. А я пыталась не показать своего страха, хотя внутри меня сворачивался нервный клубок. Хвосты, гривы, сверкающие взгляды, порыкивания, медленные переглядывания и глубокое мурчание, наглые ухмылки, облизывания — все это напрягало. Но осознав, что на этот раз давит на меня сама атмосфера и обстановка, а не Кайл, я снова расслабилась.
Надеюсь, за те пару дней, что лэрд позволит нам отдохнуть в клане, мы с Кайлом будем видеться не так часто.
Ой!
А лэрд позволит нам отдохнуть в клане?!
Мы прошли через всю поляну и оказались у большого шалаша из веток. Правда, присмотревшись, я поняла, что он очень похож на домик, в котором я отдыхала, и ветки только кажутся небрежно наброшенными друг на друга, а на самом деле образуют сложное и прочное плетение. Мы вошли с мамой внутрь, и я буквально застыла на пороге, глядя на отца, сидящего, скрестив ноги, на какой-то деревянной подставке (деревянных ковриков ведь не бывает, да?); он пил ароматный чай из большой чашки и улыбался. Улыбался так беззаботно и заразительно, что мне на мгновенье показалось: не было бегства, дороги, воровства лошадей, преследования, мы дома, просто дом чуть-чуть изменился.
— А вот и наша дочь, — с нескрываемой любовью сказал отец. — Отдохнула? Керрая, лэрд хочет познакомиться с тобой.
— Со мной? — машинально переспросила я.
— Пора уж. После всего, что было, — ответил мужчина, сидящий напротив моего отца в той же позе.
Я видела, что отец не один в этом шалаше. Конечно, видела. И что мама ведет меня к лэрду, знала и помнила, но не решалась посмотреть на мужчину. Все внимание в пол, на стены, на отца — куда угодно, только не на него. Было стыдно, неудобно и некомфортно. Даже не видя мужчину, я ощущала, как он на меня давит, чем-то неуловимым, незримым, но давит. А когда он заговорил, и мне все-таки пришлось посмотреть на него, я поняла, что на меня давят его сила, власть.
Ему не нужно было сверкать глазами или грозно рычать, чтобы заставить подчиниться, внушить страх и ужас. Ему было достаточно просто быть рядом и смотреть вот так — пристально, не мигая, и с такой похожей на Кайла улыбкой на тонких губах.
Даже когда мужчина сидел, было понятно, что он очень высокий. Высокий, широкоплечий, мощный, и свободная белая туника не могла скрыть его мускулов, как и длинные светлые волосы с двумя тоненькими косичками у висков не могли спрятать тяжелого взгляда.
Взгляда того, кто привык повелевать. Кто привык к мгновенному подчинению. И кто не потерпит даже намека на сопротивление.
Лэрд так долго смотрел на меня, что мне стало душно, захотелось рвануть ворот платья, стянуть его через голову, отбросить прочь. Захотелось в холодную воду, голышом… нет, не так, не в холодную — ледяную, но голышом обязательно! Вымыть волосы, снова начать за ними ухаживать! Захотелось вновь почувствовать удовольствие от своей внешности, и еще захотелось, чтобы он… в холодном ручье…и когда там буду и я тоже…
Нет!
Не могу!
Не хочу!
Ни один мужчина больше!
Ненавижу!!!
С ужасом я снова увидела себя в сарае, различила шепот за своей спиной и тяжелое дыхание извращенца-Кайла. И начала вырываться, биться, кусаться, хотела крикнуть, но чья-то рука закрыла мне рот.
Не надо!
Я не выдержу!
Ненавижу!
— Тихо, — приказали мне, грубо встряхивая и вырывая из чужих рук и тягостных воспоминаний, которые внезапно обрушились. — Тихо, Керрая.