(тебе непременно нужно сказать об этом такими словами да сейчас нужно)
просто потому, что он популярен. Или тот факт, что им удобно ходить в обнимку. Или то, что, глядя на их отражение в витрине, она может думать: «Вот идет красивая пара». Сью была уверена,
(или только надеялась?)
что у нее хватит сил не поддаться безвольно благодушным ожиданиям родителей, друзей и даже своим собственным. Но вот сегодня случилась эта чертовщина в душевой, и она участвовала наравне со всеми и вместе со всеми кричала – визгливо, жестоко, радостно. Фраза, которой она старательно избегала – Быть Как Все, в инфинитиве, – рождала в воображении множество жалких картин: волосы в бигуди или долгие часы за гладильной доской перед бестолково мелькающей в телевизоре рекламой, пока муженек «надрывается» в каком-то безликом офисе; вступление в Ассоциацию родителей и преподавателей, а затем, когда доход вырастет до солидной пятизначной суммы, в загородный клуб; бесконечные пилюли в желтых круглых оболочках, чтобы как можно дольше сохранить прежние девичьи размеры и как можно дольше уберечься от вторжения маленьких противных чужаков, которые гадят в ползунки и истошно зовут на помощь в два часа ночи; отчаянная борьба за Чистый Город без ниггеров, плечом к плечу с Терри Смит (Мисс Картофельный Цвет-75) и Викки Джонс (вице-президент Женской лиги) с плакатами, петициями и слегка усталыми улыбками…
Кэрри, чертова Кэрри, все из-за нее. Может быть, раньше до Сью и доносились далекие, слабые отзвуки шагов за их освещенным кругом, но сегодня, прослушав свой собственный неуютный рассказ о подлости, она увидела вдруг все эти тени и их желтые глаза, светящиеся, как фонари в ночи.
Она уже купила себе платье для выпускного бала. Голубое. И очень красивое.
– Ты права, – сказал Томми, когда Сью закончила рассказ. – Ничего хорошего тут нет. Совсем на тебя не похоже. – Лицо его хранило суровое выражение, и Сью почувствовала прикосновение холодного страха. Но тут он улыбнулся – улыбался Томми всегда очень радостно, – и тьма чуть отступила.
– Я как-то врезал одному парню, когда он лежал без сознания. Я тебе никогда об этом не рассказывал?
Сью покачала головой.
– Да, было такое дело. – Томми в задумчивости потер переносицу, и его щека чуть дернулась – так же, как в тот раз, когда он признался, что неправильно надел резинку. – Его звали Денни Патрик. Когда мы учились в шестом классе, он меня здорово отлупил. Я его ненавидел, но и боялся тоже. Поджидал удобного случая. Знаешь, как это?
Она не очень поняла, но все равно кивнула.
– Короче, год или два спустя он нарвался. Полез не на того парня. Был у нас такой Пит Табер. Маленький, но здоровый как черт. Денни к нему из-за чего-то прицепился – я уж не помню, может, из-за стеклянных шариков или еще из-за чего-то. Тот терпел-терпел, потом все-таки не выдержал и вздул его. Прямо на игровой площадке в начальной школе. Денни упал, ударился головой и отключился. Все убежали – мы подумали, что он, может, умер. Я тоже убежал, но сначала двинул ему ногой по ребрам. Потом было очень стыдно… Ты собираешься извиниться перед ней?
Вопрос застал Сью врасплох, и она лишь спросила слабым голосом:
– А ты извинился?
– А? Боже, нет, конечно. Но тут другое дело, Сюзи.
– Ты так считаешь?
– Во-первых, мы уже не в седьмом классе. И у меня все-таки были какие-то причины, пусть даже это паршивое оправдание. Но что тебе сделала эта несчастная дура?
Сью не ответила, потому что сказать было нечего. За всю свою жизнь она обменялась с Кэрри, дай бог, сотней слов, и десятка три из них произнесла сегодня. После начальной школы физкультурные занятия были единственным местом, где они встречались: Кэрри шла по курсу делопроизводства, а Сью, разумеется, готовилась к колледжу.
Ни с того ни с сего она вдруг почувствовала к себе отвращение. Это было невыносимо, и Сью накинулась на Томми:
– С каких это пор ты стал такой правильный? С тех пор как начал меня трахать?
Улыбка на его лице медленно растаяла, и Сью тут же пожалела о своих словах.
– Видимо, мне следовало промолчать, – сказал Томми и принялся натягивать брюки.
– Извини, это мне не следовало ничего говорить. – Она погладила его по руке. – Мне просто стыдно, понимаешь?
– Понимаю. Но лучше бы я оставил свои советы при себе. У меня это не очень здорово получается.
– Томми, тебе никогда не бывает противна эта… эта твоя популярность?
– Мне? – Вопрос явно удивил его. – Ты имеешь в виду, что я в футбол играю, и президент класса, и все такое?