— Нормально. Загама скоро подойдет. Говорит — праздник, мы переходим на смены. Теперь не все разом пытаются удержать расползающееся одеяло, а работают по утвержденному плану.
— Хорошая новость. Что еще?
— Список «надо» еще на сотню пунктов пополнили. И больше половины из этого придется закупать. Где и как — без понятия. Старожилы почему-то считают, что ты достанешь кролика из шляпы фокусника. У тебя ведь получается.
— Я тоже хочу кролика. Но у нас пока только две крысы. Кстати, их нашли после недавнего побега?
— Их даже не искали, просто на мониторе посматривали, куда пойдут. Покрутились, территорию исследовали и сами вернулись. У коробки переднюю стенку сняли, взаперти не держат. На удивление сообразительные заразы. Вон, на стеллажах в углу сидят. И закрытые банки с кормом там же.
Повернувшись, Иван полюбовался на хвостатых питомцев. Точно — младший шуршит внутри, с подозрением поглядывает на взрослых. Старший забрался на верх личного жилища и что-то хомячит, только усы шевелятся.
— Кабели не сожрут?
— Даже не пробуют. И без того есть, что погрызть. Ну и детвора за ними присматривает.
— Повезло ушастым. Кормят, поят, из всех обязанностей — по рукам побегать и в коробку с мусором погадить вовремя. Не жизнь — малина…
Когда кержак почти доел, рядом устроился Загама. За время бесконечного аврала Иван успел узнать негласное прозвище некоронованного диктатора Семерки: «Кремень». Как объяснили аборигены, главу анклава нельзя было прогнуть под чужие хотелки. За своих он был готов умереть, утащив с собой побольше врагов. При этом за полученное место не держался, но желающих взвалить на себя тяжелую ношу не было видно.
— Вечер добрый, соня. Надеюсь, тебе полегчало. Когда вчера укладывали и сапоги стаскивали, на тебе лица не было.
— Спасибо, вроде живой. Сейчас еще чай попью и можно дальше работать.
— С работой успеется. У тебя смена завтра с утра, под новые теплицы будем трубы тащить. Считай, отпуск у тебя кратковременный. Заработал… Да, Кобби просил еще раз спасибо сказать. Пацанята с киберами полностью закончили монтаж второго энергоконтура. Теперь мы можем любое оборудование цеплять напрямую, без времянок. Три комма сумели подцепить, часть мелюзги на них пытается тренироваться, в помещениях подрабатывает. Комнаты жилые ремонтируют, мебель собирают, вентиляцию крепят.
— К сожалению, чипов больше нет. Все, что было, поставили.
— Я знаю, Иван. Мы тебе очень благодарны. Все отдал, ничего себе лично не оставил.
Осокин кивнул, приняв из рук Дисмы кружку с отваром, повернулся к Загаме:
— Как иначе? Одна семья, одним миром живем… Я тебе честно скажу, здесь даже вроде душой чуть оттаял. Никто в спину не шипит, что в три горла жру. Никто не завидует. Все же в Отстойнике было совсем по другому… И, не напомнишь, кто у нас Кобби? Не всех по именам помню. Такой с косичкой на затылке?
— Он. Младший энергетик. Семья год назад погибла, пока бобылем. Но головастый парень.
К вечеру собралось основное «ядро», кто обычно на посиделках обсуждал накопившееся за день. Загама с Иваном — как основные лидеры де-факто колонии. Дисма — силовой блок, большую часть времени работавший руками или пропадавший у радиста, обмениваясь информаций и собирая слухи о происходящем в системе. Анатолий с Паррэтом, хотя пилот зачастую только здоровался и по-английски испарялся в гости к миловидной женщине в дальних коридорах комплекса. Лисса или возилась с крысами рядом с другими детьми, или садилась поближе к Осокину, выложив перед собой персональный комм. Разносы другим операторам устраивала обычно утром, вечером уже устало только ставила отметки в плане на следующий день. У дронов могла засидеться, если надо было проводить профилактику или ремонт у изношенных машин. Гоняли железных коней на убой. Но и без них очень многое пришлось бы откладывать на потом.
Сегодня к чаепитию присоединилась Ранкора. Врач сумела выцыганить у клана Тутси все свободные реактивы и теперь колдовала над бесконечной чередой пациентов. Полностью вылечить каждого не было возможности, ресурсы были очень ограничены. Но себе в плюс могла поставить, что за три месяца больше не было ни одного умершего: ни старого, ни молодого. Чего это ей стоило — неизвестно. Но в лицо ее знал каждый на станции и был готов помочь в любой момент и по любому поводу.
— Помнится, ты про шанс говорил, — Загама положил на столешницу тонкую пластинку с данными.
— Да, любая авантюра, чтобы хоть как-то из замкнутого кольца вырваться. Мы пока отложили на полгода потенциальный крах. Нужно думать, как и за счет чего сделаем рывок к настоящей независимости и самообеспечению.