— Видно, святой человек этот турок, раз сам Сепух такие слова сказал!
Личность Арута была настолько загадочной, что разговоры о нём не стихали до поздней ночи. Все хотели узнать подробности его жизни. О том, как он воюет? И насколько соответствуют многочисленные легенды, ходившие вокруг его имени.
Разговоры стихли тогда, когда сам виновник этих разговоров проснулся. Поднявшись со своей импровизированной постели, Арут вопреки обыкновению подошёл к беседующим. Все начали двигаться, уступая ему место. Примостившись на корточках возле одного из фидаи своего отряда, Арут поднял сухую веточку и начал ворошить уголья в костре. Яркое пламя осветило мягкую улыбку на губах Арута. Это выглядело довольно загадочно, впрочем, как и всё остальное. Арут сидел несколько минут и, не переставая, улыбался. Любопытство овладело присутствующими, и прежде чем кто-то задал вопрос, раздался негромкий голос Арута, в котором явно прослеживались романтические нотки:
— Сон видел, братья. Странный сон. Девушка приснилась. Очень красивая девушка. Она была одета в свадебное платье. В руках держала розу. Она стояла в саду и протягивала ко мне руки. Я подошёл к ней, приколол розу к волосам, а потом… она поцеловала меня в губы и сказала: «Арут, я жду тебя! Приходи, мой суженный!»
После рассказа Арута за костром раздался оживлённый смех. И почти сразу раздался озабоченный голос:
— Не к добру сон, брат Арут. Чья-то душа тебя зовёт к себе.
— Ну и хорошо, — совершенно беззаботно ответил Арут.
Толкователь снов, услышав ответ Арута, растерялся.
— Брат Арут, ты что,… смерти не боишься?
— Нет, брат. Смерти не боюсь. А вот жизни…
Арут не договорил. Раздался окрик одного из фидаи, несущих ночное дежурство вокруг лагеря:
— Двое незнакомых мужчин направляются к нам! Они даже не идут,… они бегут.
— Что-то случилось…
Все сидевшие вокруг костра мгновенно вскочили на ноги. Арут первым подошёл к часовому, который стоял у самого обрыва. Часовой показал на берег реки, которая казалась красноватого цвета в предрассветных лучах солнца. Со стороны Аданы вдоль берега к ним поспешно приближались двое мужчин. Видимо, завидев их, они ещё издали начали махать руками.
— Я знаю одного, — раздался голос одного из фидаинов, — это Григор из партии Дашнакцютюн. Чего это он припёрся в такую рань?
Через несколько минут оба человека начали карабкаться по сыпучему склону. Вскоре, преодолев подъём, они уже стояли возле повозок рядом с фидаинами. Оба выглядели донельзя взволнованными.
— Григор! — раздался весёлый голос.
Тот, которого назвали Григором, сделал нетерпеливый жест руками и запыхаясь, видимо из- за трудного подъема, скороговоркой выпалил:
— Беда, братья! Большая беда! Рассказывай всё, что мне сказал!
При этих словах, он слегка вытолкнул вперёд своего спутника, довольно молодого на вид армянина. Тот вначале оглядел обступивших его фидаи, затем быстро заговорил:
— Я из Аданской тюрьмы убежал! Там вчера вечером пятьсот турок отпустили. Мало отпустили, так всем ещё и оружие раздали.
— Врёшь, — раздались вокруг говорившего недоверчивые голоса фидаинов, — не могло такое случиться.
— Богом клянусь, — говоривший перекрестился, — своими глазами видел, как всё происходило. Сам Джевад паша приезжал в тюрьму. Когда раздали оружие, он выступил перед всеми. Сказал, что неверные собаки армяне и греки — враги правоверных. Их надо истребить, уничтожить всех до единого, во всех гаварах нашего вилайета. Говорил, что сам Талаат паша призывает правоверных к священной войне. Сказал, что начиная с завтрашнего утра, долг каждого турка в империи, убить как можно больше этих нечестивых собак. Я воспользовался суматохой и сбежал. Я сразу пошёл к Григору и всё рассказал.
После этого короткого рассказа среди фидаинов наступило гнетущее молчание. Но оно длилось короткое время. Послышались яростные крики. Угрозы в адрес турков. Но и это продолжалось недолго. Всех охватило смятение. Встал вопрос. Куда идти? Куда? Если резня должна начаться одновременно повсюду. Куда идти? И кому помочь?
Среди всеобщего смятения раздался непоколебимый голос Арута:
— Я иду в Адан!
— С ума сошёл, брат Арут? Смерти своей ищешь? Как мы можем спасти город?