И игнорировать это — просто невозможно. Да, если все удастся — о гибели обреченных охотников можно будет забыть, как о сопутствующих потерях. В конце концов, вои знают — на что идут, а главное, за кого идут на верную смерть. Ведь костлявая рука голода в крепости ощущается уже вовсю, и Шеин приказал кормить ратников на стенах так, чтобы никто из них не отнес домой и краюхи хлеба… Бесчеловечно? Но Михаилу нужны боеспособные воины — а не полумертвые хлюпики, едва-едва способные один разок махнуть саблей или топором.
А ведь так и будет, если позволить воям принести домой и отдать последнюю еду их голодным, плачущим детям…
Так что к моему удивлению охотников, рискнувших поставить свою жизнь на кон, лишь бы мальцы их получали отцовский паек, оказалось куда как больше двух сотен! Так что ратников на гибельную вылазку пришлось еще и отбирать…
Хотя, если все получится, голодать не будет никто. Но если нет… Если нет, лучше мне сегодня и самому сгинуть! Чем смотреть в заплаканные глаза их родных, по моей вине потерявших своих любимых — без всякой на то пользы…
От тяжких мыслей меня отвлек внезапно грохнувший, подобно грому в ночи, раскатистый выстрел пищали. А потом еще один — и еще… И отчаянные крики взбудораженных польских часовых, все-таки заприметивших охотников Еремы!
Сердце ухнуло куда-то к пяткам, а все конечности мои одеревенели. Не получилось! Не получилось — настороженные нашими работами, дозоры ляхов ждали вылазку… Ну может оно и к лучшему?
Однако прежде, чем я успел хотя бы как-то среагировать, среди срубов, прикрывающих башню, раздался отчаянный крик:
— Бей ляхов!
— Б-Е-Е-Е-Й!
И прежде, чем я или стоящий в стороне воевода успели хоть что-то предпринять, схоронившиеся среди срубов ратники ринулись вперед, к уже просыпающемуся лагерю литовцев!
— Да куда же вы, куда?! Возвращайтесь, назад!!!
Но мой крик тут же заглушил рев воеводы, способный перекричать и шум ближнего боя:
— ВПЕРЕД!!! Ворота держать открытыми, ЖДЕМ!!!
Глава 2
— Бей ляхов!
Иван Свинцов по прозвищу «Бортник» ринулся вперед, надеясь увлечь за собой невеликое воинство смоленских охотников. Часто заскрипел снег под его артами — и к вящей радости ополченца, позади его послышались шаги соратников! А после — раскатистое, дружное, многоголосое:
— Б-Е-Е-Е-Й!
Кто-то закричал что-то с воротной вежи, но Иван не расслышал — да и не хотел расслышать, вкладывая все силы в бег на артах. Всего несколько сотен саженей разделяет его с врагом — и Бортник собирается пробежать их во что бы то ни стало!
…Семья Свинцовых издревле жила на берегах Днепра, в селе Гнездово. Быть может, даже до появления самого Смоленска — в седую, былинную старину, когда здешние места облюбовали для поселения варяги. Отец, дед и прадед Ивана бортничали всю свою жизнь, добывая мед и воск — с того и жили. Хотя и землю приходилось пахать, и скот водить — одним диким медом семью не прокормишь…
Молодой, крепкий и рослый парень из зажиточной по меркам селян семьи, Иван был чуть ли не самым завидным женихом — так что сосватал себе любушку Олесю, запавшую глубоко в душу… Поставили молодые избу пятистенок, завели хозяйство, а там уже и доченька Дунька родилась.
Но относительно беззаботная жизнь, полная трудного, однако счастливого крестьянского труда на земле да бортничества в лесу, прервалась для Ивана прошлой весной — когда литовцы начали совершать разбойные набеги на порубежные Смоленские волости. Те безжалостно грабили беззащитных крестьян, убивая всех, кто пытался защитить свое добро — а то и забавы ради. Ивана потрясла история об утопленных в речке Касплю матери и дочери — словно речь шла о его собственной семье… Воевода Шеин пытался организовать порубежные заставы — да дети боярские неохотно шли рататься с литовцами. А собранные дворянами крестьяне не могли на равных тягаться со шляхтичами, кормящимися с сабли…
Когда же до Гнездово дошел слух, что на Русь выступила рать самого короля ляхов, Иван уже не раздумывая собрал малый обоз из двух телег, набитых съестными припасами, взял жену с дочкой — да рванул на всех порах в крепость! Чьи надежные, мощные стены, возведенные всего несколько лет назад, внушали стойкую веру в неприступность Смоленского кремля… Бортнику было страшно даже помыслить о том, что случится, коли ляхи или разбойные литовские люди войдут в их село, да на глазах им попадется Олеся — чье материнство превратило бойкую черновласую худышку с горящими глазами в статную красавицу с налитой грудью и покатыми бедрами, да тугой черной косой ниже пояса… От нее ведь взгляда не оторвать! А уж в том, что черкасы и прочие тати из войска Сигизмунда будут озоровать по местным деревням, добывая пропитание и попутно грабя крестьян, Иван нисколько не сомневался…