Я провел почти полную мобилизацию и собрал сто четыре человека, способных держать оружие. На охрану деревянной крепости я оставил 14 человек, в основном это были женщины вооруженные копьями, а остальную 'армия' я повел на песьеголовых.
Мы шли комбинированным маршем. Я с мечниками сплавлялся вниз по реке на галере, на которую мы погрузили припасы, копейщики шли вдоль берега, боевое охранение и разведку обеспечивали отроки метатели сулиц.
Мы шли почти семь дней. Почему, да потому, что никаких дорог не было, шли не прямо, а петляя обходя препятствия в виде упавших деревьев, заболоченных участков и просто непроходимых лесных чащ.
За один переход до селения рыбаков песьеголовцев мы остановились, отдохнули почти двое суток. Ну это как сказать моя армия отдыхала, а я ходил в разведку. И мне даже повезло взять языка, то есть пленного. Нет, не пленного, а скорее всего просто местного который поперся в лес и вышел прямо на нас. Видно охотник шел проверять свои петли, ну мы его и взяли.
Я сразу сделал страшное лицо и через переводчика сказал, что проклятые песьеголовы побили моих купцов и отобрали мой товар и я пришел убить всех. Если охотник хочет спасти женщин и детей, то пусть выдаст, где находятся зачинщики нападения.
Охотник показал пальцем и сказал - воины там - иди и накажи их, если сможешь.
- А много ли мне нужно убить воинов? - поинтересовался я.
- Много как рыбы в море и как воды в реке.
Вот сука партизан попался, типа пытай меня фашистская сволочь, все равно ничего не скажу.
Ну ладно, я вытащил меч, и без за маха с оттяжкой рубанул мужика по правой руке. Кость была почти перерублена, но рука висела на мясе. Мужик заорал, и схватился за руку пытаясь зажать рану, а я долго не думая рубанул его по левой руке. Рука упала, мужик перестал орать и молча смотрел на упавшую руку.
Я подошел и сказал - если я не найду тех кто убил моих купцов, мне придется убить всех, даже собак.
После того как переводчик довел мои слова до охотника тот сел на землю и тихо сказал - убей меня, я уже вижу зов предков.
- Нет, ты не попадешь к предкам, я отдам тебя болотным духам. Эй парни хватайте этого урода и тащите к болоту.
Через минут двадцать охотник понял, что его собираются топить. Парни притащившие вражеского языка, пинками загоняли его в воду.
Мужик завопил, но я его не слушал а развернулся и пошел к реке. Когда крик закончился, видно утопили несчастного, ко мне подбежал толмач и пересказал предсмертные откровения.
А дело было так. Купци германцы заключили со всеми родами дикарей договор, что бы не пускали вверх по реке к народам Чуди чужих купцов. Если приходили Даны, Ободриты или Лютичи, то весь товар у них покупали песьеголовые, и раньше на купцов не нападали.
Но германцы две луны назад ушли за товаром и поэтому, чтобы угодить уважаемым германским купцам, вождь селения приказал ограбить Лютичей и забрать у них весь товар.
Лютичей перебили, убили три десятка людей купца, а его самого и еще пятерых взяли живыми. Их вождь приказал бросить в яму, что бы потом продать германцам, а товары все отобрали. В этом бою песьеголовые тоже потеряли много убитых, три с половиной десятка воинов отправились к предкам, и еще почти четыре десятка ранены. В селении сейчас всего пять десятков мужчин, остальные либо на море ушли за рыбой, либо пошли в поход за пленниками в земли Чудинов. Вождь взял с собой два десятка воинов и ушел за пленниками.
Ну вот вам и повод напасть, пока вождь не вернулся.
Я составил план.
Копейщики выдвигаются с рассвета к селению и нападают со стороны леса, а я с мечниками и метателями сулиц, спущусь по реке на галере и нападу с воды.
План был рассчитан именно на то, что враг основное внимание уделит отряду копейщиков, а я зайду с тыла. Еще в темноте мы обнялись со Стародубом и я погрузившись в галеру отчалил.
Мне решительно нравился этот вождь. Он был настоящим Венедом, и разделял мои взгляды. Я как то сказал, что хочу привести в эти места все роды Вендов и Антов, и осесть на этой земле покорив все здешние народы. И Стародуб одобрил мои мысли. Он сказал так - 'наш народ раньше был един и многочислен, но однажды пришли в движения многие народы и напали на наши земли. Мы оказались как раскаленная крица между молотом и наковальней, молотом диких Хунну и наковальней германских племен Готов. Народ наш покорили, и лишь те рода кто смог сбежать не полночь сейчас могут назвать себя свободными, но и они как трусливые зайцы прячутся по лесам и болотам. Пришло время собирать наш народ под единого вождя, а ты князь хороший вождь, ты удачливый'.
Когда моя галера подходила на рассвете к селению песьеголовых, я уже слышал лай собак, вот же шавки, опять мне всю внезапность обломали. Я подумал, что бой идет и скомандовал - правь к берегу.
Мы выскочили на берег и быстрым шагом пошли по берегу к ближайшим шалашам. Впереди шли двенадцать мечников, а по флангам располагались по десятку метателей сулиц. В друг как то внезапно на нас выскочили человек шесть вооруженных мужчин, выскочили и умерли. Так же неожиданно. Метатели просто забросали их сулицами. А потом начался ад, с диким криком и воплями на нас вылетели сразу десятка три мужиков, с дубьем и топорами. Отроки дрогнули, атака была насколько неожиданная, что они просто повернулись и побежали к галере.
- Ко мне - заорал я - в круг.
Мечники прижались ко мне, часть вражеских воинов с ходу врезались в наши щиты, а часть побежала преследовать моих отступающих метателей сулиц.
Меня лупили по щиту и голове, пытались тыкать копьем, а я интенсивно выбрасывал руку с мечем из за щита и тыкал врагов в ответ, крик, звон оружия, дикий шум стоял в ушах. Я ощущал постоянные попадания по моим доспехам и голове, но я еще жив.
Теснота была такая, что я не мог развернуться, мы стояли прижавшись друг к другу прикрывшись щитами, а враги наседали, колотили нас дубьем, кололи копьями и даже рубили топорами. От одного удара видно топором по голове я чуть не упал, но шлем выдержал, да и ударить со всей дури врагам невозможно, так как они сами себе мешали сбившись в кучу.
Мне тоже ударить со всей силы не получалось, за маху мешали все кому не лень, как только руку с мечем поднимешь, как сосед своим щитом тебя по руке огреет, вот я и решил, что рубить не буду, а просто стоял и периодически колол, то в живот, то в лицо. Было так тесно, что аж дышать было сложно. Я начинал уставать, а вдохнуть полной грудью не получалось и вдруг с лева давление ослабло, я повернул голову и увидел оседающего на землю мечника стоявшего с лева от меня, я не долго думая сделал шаг влево и прикрыл своего еще живого соседа щитом, и почувствовал, что моей руке ничего не мешает, я хлесткими ударами с права налево и с лева направо рубанул мечем. Как то сразу впереди образовалась пустота, один из врагов упал на колени и завалился в бок, а второй отступил.
А потом дикий рык, я только мельком увидел огромную фигуру метнувшуюся ко мне и подняв щит инстинктивно вжал голову в плечи. Хрясь, ноги подогнулись и я сел. Вот это удар, как кувалдой по шлему, аж в голове загудело, но я не вырубился и видел ноги моего врага, я выпустил щит, оперся о землю ладонью левой руки и сделав выпад вперед вогнал меч снизу в живот противнику. Вот гад, вражина чертова, он долбанул меня в лицо коленкой и я упал в глубь строя своих солдат на задницу, аж ноги в небо взлетели.
Меня, коленкой в харю, князя болотного, ах ты сука, убью. Я заорал, как бешеный бык вскочил меча не было, он остался в пузе врага, ну и хрен с тобой, я выхватил топор и растолкав щиты своих воинов ринулся вперед.
Картина была идиллическая, враг что вогнал меня коленкой внутрь строя стоял шагах в двух от меня и смотрел на торчавший из его живота меч, а рядом молча, стояли дикари с удивленными глазами. Я как баскетболист сделав два шага и толкнувшись левой ногой взлетел вверх к невидимому кольцу и рубанул топором по голове вражину, а на голове у врага была то ли бычья, то ли турья голова с рогами и топор со страшным хрустом отрубил один из рогов, вместе с куском черепа, не останавливаясь, я рубанул направо по лицу одного из воинов, а потом опять влево и по затылку бычьеголового врага. Хрясь и мой топор застрял в голове, да чтоб ты сука, я остался без оружия и как побитая шавка бросился к своим воинам.