— Когда твоей спине станет лучше, — сказал он, используя свои пальцы, чтобы схватиться за мои бедра и ускорить мой темп, — я по-настоящему займусь этой киской, — сказал он с улыбкой, когда я опустила свои бедра вниз, и мой оргазм прорвался через мою плоть, мой рот открылся в удивленном крике, когда я извивалась вокруг него, сжимая его, унося его за собой, постанывая в мою шею, пока он кончал.
— Я не возражаю против этого варианта, — призналась я, крепко прижимая его к себе.
— Она согласна со мной, — сказал он, и я почувствовала, как он улыбается мне в шею. — Алли-блядь-луя.
— Эй, Кэш, — сказала я через минуту, и он поднял голову, услышав мой неожиданно серьезный тон.
— Да, детка?
— Спасибо, — сказала я, думая о словах Шотера. Я дала ему это «приятно и сладко», пришло время мне раскрыться.
— За что, Уиллс? — спросил он, и я лишь слегка напряглась, услышав это прозвище.
— Наконец-то я свободна. Ты освободил меня.
Он на секунду задумался. — И ты отдала мне себя. Настоящую себя. Мы квиты, да?
Я почувствовала, как мои губы изогнулись.
— Да, — согласилась я.
Легко. Просто.
Две вещи, о которых я никогда раньше не знала.
Две вещи, которые мог дать мне только Кэш.
Свобода. Наконец-то.
Эпилог
Две недели спустя
Кэш
Днями, она находилась в Хейлшторме. У них была их крутая начальница леди-босс. Они сделали ее сильной, твердой, умной. Потом наступила ночь, ее задница возвращалась в мою постель, и я получал все это. Она сильная, твердая, умная, но в то же время сладкая, дерзкая, милая, неуклюжая, сексуальная. Я получил каждый кусочек.
Ее задница была в моей постели, потому что моя задница не слишком любила спать в казарме с парой дюжин других мужчин и женщин, потому что я хотел, чтобы моя женщина была свободна со мной. А под «свободной» я подразумевал голой. А под «голой» я подразумевал обнаженную задницу и прижатую ко мне всем телом.
Я сдержал свое обещание и занялся по-настоящему ее киской. Ее швы исчезли, спина болела лишь тогда, когда она перестаралась на тренировке, и в конце концов я снова укладывал ее на спину. Я чувствовал, как ее ноги обвиввались вокруг меня, пока я вдалбливался сильно и глубоко, никаких ушибленных ребер, чтобы беспокоиться о них, ничего, что удерживало бы нас от полного поглощения друг друга, так что это было то, что мы делали. Мы трахались, едва переступая порог каждый раз, когда она приходила. Мы ели. Я ел ее и снова трахал в душе. Мы разговаривали, делились боевыми историями. Я снова трахал ее в постели.
Почти каждое утро я просыпался оттого, что она карабкалась на меня. По утрам, когда этого не случалось, я будил ее, уткнувшись лицом ей между ног.
Мы не говорили о том, что ее бывший подонок мертв. Она знала, я знал. Все было кончено. Она была свободна. Это дерьмо не нужно было разбирать. Она двигалась дальше, и это означало, что мы двигались дальше... вместе.
Три месяца спустя
Ло
Мы сидели на крыльце, пили кофе, укутавшись от февральского холода, и выглядели как нормальная пара — не бегущий с оружием байкер и лидер лагеря, полного хорошо обученных бойцов, убийц и захватчиков. Я просто думала, как близко к идеалу это было, как близко к среднему. Это казалось невозможным, быть теми, кем мы были, преступниками, не плохими парнями, но и не законно хорошими гражданами, но все же мы имели возможность иметь среднее, иметь нормальное.
Да, я как раз думала об этом, когда снежок пролетел через передний двор и шлепнулся прямо между Кэшем и моими ногами.
Девочки на другой стороне улицы хихикали, прячась за моей машиной. Лицо Кэша резко поднялось, игривая улыбка уже была полностью задействована (и позвольте мне сказать вам, что эта улыбка была зрелищем), когда он сделал полноценный шпионский бросок через передний двор, как будто его миссия спрятаться за своим байком была самой важной в его жизни.
Затем я наблюдала, как началась снежная битва, чтобы положить конец этим боям, Кэш нарочно принимал удары, чтобы все было честно, когда он колотил визжащих девочек мягким свежим снегом, пока их мать не появилась в дверях, улыбаясь этой сцене и зовя девочек за горячим шоколадом. Хороший выбор, учитывая, что их лица были покрыты ярко-розовыми пятнами от холода.
Кэш вернулся ко мне запыхавшийся, опустился на стул рядом со мной и согрел руки чашкой кофе.
Это было время.
Для этого разговора.
Одну тему я избегала, потому что знала, что это неловко и тяжко.
— Ты хорошо ладишь с детьми, — сказала я, глядя во двор и все еще не в силах встретиться с ним взглядом.