Сейчас он ей даст богов. Сейчас покажет!
Кеша сурово посмотрел на Тоню и тут заметил у нее в руке какое-то письмо. Тоня несла письмо, как охранную грамоту или белый парламентерский флаг.
Подошла и неуверенно подала Кеше.
— Возьми, Кеша, почитай…
— Очень мне надо читать чужие письма!
— Нет, Кеша, ты читай, — убежденно сказала Тоня. — Это папин друг пишет. Он про папу пишет.
— Какой еще друг?
— Дядя Степа. Он консервный завод будет у нас строить. Ты разве не знаешь?
— Что он пишет?
— Он все пишет… ты читай…
Кеша вынул из конверта небольшой, исписанный мелким непонятным почерком листок и начал по слогам читать.
Письмо и точно было про Архипа Ивановича и про то, что он честный и хороший человек. «В тот день я сам провожал на пристань Архипа Ивановича, — читал Кеша. — И сумка с деньгами была при нем, и кукла в золотых туфельках, для Тони. Вы не волнуйтесь. Все будет в порядке. Мы все равно распутаем этот узелок и доведем до точки…»
Кеша уже давно закончил письмо, но все не отрывал глаз от бумаги и шевелил губами, как будто бы читал. Кеша обиделся на Тоню. Он и без письма знает, кто такой Архип Иванович и какой он человек!
Но Тоня по-своему поняла это минутное молчание. Она потянула письмо к себе и, запинаясь, сказала:
— Не надо… Раз ты такой, тогда совсем не надо…
Тоня вырвала письмо из рук Кеши, круто повернулась и побежала прочь.
Все это произошло так неожиданно, что Кеша даже не успел ничего сообразить.
Тоня взбежала на каменистый, заросший чебрецами изволок, оглянулась на миг и скрылась в тайге.
— Тоня-а-а! — крикнул Кеша. — Куда же ты, Тоня-а-а!
Клесты
Но попробуй найди человека в тайге. Только минуту назад мелькнуло меж деревьев белое платье Тони, и вот уже запутала, закружила тайга следы, прихоронила для себя все шорохи и звуки.
— Тоня-а! Тоня-а!
Слушают деревья и даже листом не шевельнут. Просвистит где-то в вышине острым крылом лебедь-крикун, падет на землю сосновая шишка — и снова бредет от дерева к дереву таинственная зеленая тишина.
Где же она, эта Тоня?
Сначала Кеша гнал все напрямик, потом свернул куда-то влево, выбежал к оврагу и тут остановился. Место это показалось Кеше знакомым. За оврагом видел он когда-то кусты красной смородины, а за ними — бегущую к самому Байкалу охотничью тропу.
Кеша спустился в овраг. В сырой и душной полумгле толклись комары, под ногами, скрытый высокой травой, клокотал родничок. Кеша отслонил рукой траву, напился, а потом начал карабкаться вверх по крутому глинистому откосу.
На той стороне, к удивлению Кеши, кустов смородины не оказалось. В густой тени сосен росли только чахлые зеленокорые осинки да высокая, завешанная сетями пауков трава пырей.
Кеше надо было осмотреться, подумать толком, куда он попал и куда надо бежать. Но Кеша погорячился и, не глядя, снова кинулся в лесную чащу. Затрещали под ногами сучья и сухие, растрескавшиеся шишки. Ветки кустарников хлестали его по лицу, цеплялись за штаны, тащили назад.
Но вот Кеша совсем выбился из сил. Остановился, слизнул с руки кровь и стал глядеть вокруг. Так и в самом деле пропадешь ни за что ни про что. Вот ведь она какая, эта дикая, немеряная и нехоженая тайга!
Верней всего взобраться на сосну. Может, блеснет, на счастье, сквозь деревья серебряной искринкой Байкал. Может, покажется где голубая ниточка избяного дыма. Чего он мечется по тайге как сумасшедший!
Кеше сегодня положительно не везло. Не успел он взяться рукой за сук, в вышине раздался какой-то страшный, посвистывающий, как ветер сарма, шум и гул. Над маковками деревьев сверкнуло огненно-красное пламя. Что-то охнуло, гикнуло и понеслось вниз, прямо на Кешу.
«Пропал!» — с ужасом подумал Кеша.
Нет ничего хуже страха, которому не можешь найти объяснения. Закрыв глаза и втянув голову в плечи, Кеша стоял возле сосны. Теперь уже все равно, кто там шумит на верхотуре и мечет красные молнии — бог, черт, свинья. Главное то, что он попался и теперь не выпутается из этой истории.
Кеша не знал, сколько прошло времени, много или мало. Он истомился от ожидания, сто раз умирал от страха и снова оживал.
«Ну, скоро там уже? Ну!»
А тот, наверху, тянул, хотел подольше покуражиться над несчастным Кешей.
«Попался, Кешка! Погоди, брат, сейчас я возьму тебя за бока!»
Кеша дрожал от страха. Кожа на голове похолодела, в ушах стоял долгий нудный звон и писк. Кеша не выдержал этих испытаний и тихонько открыл глаза. На сосне ничего не было — ни бога, ни черта, ни свиньи, — а только прыгали и пищали среди ветвей озорные огненно-красные клесты. «Цок-цек, цок-цик-цэк!» — неслось по тайге.