Солнце ушло за гору. На западе разлилось жаркое зарево.
Из поселка послышалась песня. Возле летнего клуба, где по воскресеньям показывали кино, рыбаки пели про славное море, священный Байкал. Кеша любил эту песню и порой пел ее сам. Но если поет один человек — это еще не песня, если два — это только полпесни, вот если затянут хором — это да. Это уже песня!
Рыбаки на этот раз пели на редкость хорошо. Утихнут на минутку, наберут силы и снова поют. Да так складно и забористо, что у Кешки невольно замирало сердце. Кеша отчеркнул ногтем строку в книжке и задумался. Рыбачья песня унесла вдруг Кешу далеко-далеко. Он подумал, что скоро дядя Степа вместе с рабочими построят тут консервный завод, большие двухэтажные дома и новую хорошую школу. И тогда навсегда уйдет из поселка тихая тишина и будет здесь куда как хорошо. Лучше, чем в Иркутске, а может, даже и в других городах, которых Кеша тоже ни разу не видел.
Песня смолкла. Кеша отыскал глазами строку и снова принялся читать. Тоня слушала невнимательно и думала, как видно, о чем-то своем.
— Ты почему не слушаешь? — спросил Кеша.
— Я слушаю. Ты читай…
Но Кеша понимал, что Тоня сидит просто так и только делает вид, будто слушает. Кеша кинул быстрый взгляд на Тоню и тем же скучным, однотонным голосом, каким читал книжку, начал молоть всякую чепуху:
— Жила на Байкале глупая девочка Тоня. Она верила в бога и каждый день бухала богу двести пятьдесять три с половиной поклона. Раз, два, три, четыре, пять, вышел зайчик погулять… Ты слушаешь?
— Слушаю, — подтвердила Тоня.
— Что я прочитал?
Тоня наморщила лоб.
— Ты прочитал… про зайчика.
— Про какого зайчика?
— Про серенького… — Тоня провела ладонью по лицу и тихо добавила: — Когда я была маленькая, у нас была елка. Я танцевала возле огней, а папа хлопал в ладоши и пел: «Заинька, попляши, серенький, попляши…» — Тоня уронила голову на руки и заплакала.
— Ты чего, Тоня?
— Ничего. Я так… Мне, Кеша, папу жалко. — Тоня вытерла слезы. — Ты думаешь, я сама в бога поверила, да? К нам Пашка каждый день приходил. Он говорил: «Ты молись. Бог простит твои грехи и отдаст папу». Я поэтому и поверила…
— Зря поверила. Жулик твой Пашка, и всё.
— Почему он жулик?
— Знаю почему. Я его возле пещеры видел. Ты думаешь, он туда просто так полез? Я еще всем докажу. Вот посмотришь.
Кеша вкратце рассказал Тоне про то, как встретил возле пещеры Пашку, и намекнул, что неплохо было бы сходить в эту пещеру вдвоем.
Но Тоня идти в пещеру отказалась.
— Я, Кеша, туда не пойду, — сказала она. — Я боюсь.
Кеша не стал настаивать.
— Ладно, — сказал он, — я сам пойду. Давай читать, а то уже совсем поздно.
Кеша поправил очки и неохотно потянул к себе не маленькую и не большую книжку.
По всему было видно, Тоне тоже не хотелось читать. Тоня посмотрела на книжку с таким выражением, как будто бы у нее разболелись вдруг зубы.
— Много еще осталось, Кеша? — с надеждой спросила она.
— Во́ сколько! И картинок нет. Ни одной.
— Я без картинок не люблю, — созналась Тоня и неизвестно отчего покраснела. — Знаешь что, Кеша? — тихо добавила она. — Давай всю книжку не читать. Давай только в конце прочитаем.
Кеша согласился. И как это ему самому не пришла в голову такая мысль? Раз бога нет, зачем же читать!
Кеша одним махом перевернул кучу листов и голосом твердым и решительным прочитал последние строчки:
— «Исходя из вышеизложенного, мы, таким образом, приходим к ясному и логическому выводу, что бога не существовало и не существует».
Кеша захлопнул книжку и строго спросил:
— Теперь тебе, Тоня, все понятно?
— Теперь, Кеша, мне понятно.
— А если понятно, тогда пошли домой. Меня там дядя Степа ждет.
В избе уже горел свет. По горнице расхаживал взад-вперед дядя Степа и что-то рассказывал отцу и матери. На столе, пришпиленный кнопками к доскам, лежал синий чертеж. В правом углу крупными печатными буквами было написано: «Байкальский консервный завод».
— А, пришел уже? — спросил дядя Степа. — Ну, как идут дела?
Кеша улыбнулся. Как они могут идти? Конечно же, все в порядке!
— Тоня уже не верит в бога, — сказал Кеша. — Мы уже всю книжку прочитали.
Было похоже, что дядя Степа, отец и мать говорили тут без него про Тоню, а может быть, и про него. Все переглянулись и стали ждать, что еще скажет сильный человек Кеша. Но Кеша не знал, что тут еще говорить и что объяснять, когда и без того все было ясно и понятно.