Занавес!
***
Когда-нибудь у всех нас наступает период в жизни, благодаря которому мы осознаем то, что раньше не понимали, не принимали, не считали важным. Такие периоды есть у всех из нас, они наступают внезапно и меняют в нас что-то неуловимое, но такое значительное. Порой мы и сам не замечаем этих изменений, а иногда полностью отдаемся переменным захлестнувшим нас, казалось бы от такой малой детали.
Я размышляла об этом, сидя в кресле в своей каюте. Кажется, что такая перемена насупила во мне, как только я переступила порог нашего звездолета, который должен был отвезти меня в мое будущее, новое, неизведанное, где я бы была первопроходцем. И как-то незаметно я стала более равнодушной, той, которая может быстрее справиться и пережить без больших потерь для себя. Было ли это чем-т плохим?
Нет, ведь я живая. Все мы совершаем ошибки, но многие не позволяют себе насладиться совершенными промахами, предпочитая замыкаться, винить и ненавидеть себя. Я же прощала себе все незначительные промахи. Почему я должна бояться делать что-то? Или переживать из-за ошибок?
Я – аналитик, и очевидно, что все наши промах создают нас. Взлеты, падения. Они меняют нас. И кто знает, в какой момент вы стали собой? Было ли дело в той чертовой чашке кофе, которую вы опрокинули на единственную копию годового отчета. Или во всем виновата та преподавательница, которая систематически валила вас на каждом экзамене, воспитывая тем самым какую-то черту вашего характера?
Вот так и ошибки, падения, высокие взлеты и будоражащие кочки на пути сделали меня. И кажется, что именно сейчас я до конца осознала всю суть этой мысли. Возможно, я действительно сильно ударилась головой.
Доктор, которому поступил сигнал от Кареля, срочно и поспешно ввел мне очередную вакцину, еще до того, как я объяснила всю суть происходящего. К слову те решили, что у меня начался бред, и самым гуманным способ чтобы это прекратить оказался – скотч. До банального просто и примитивно.
И удивлена тому, что показавшийся мне адекватным доктор, неожиданно согласился с этим варварским и совершенно глупым методом! Хоть бы просто рот рукой закрыли, но нет! Они отыскали раритетную клейкую пленку, которую уже давно не используют. И где только нашли?
Но они все же современные и культурные люди, поэтому скотч убрали, как только вакцина начала действовать. А до этого я пятнадцать минут сидела со связанными руками и заклеены ртом. Оказывается, что я неплохо пинаюсь! А Карель неплохо связывает…талантище!
Но изначально я все же пыталась донести до них то, что произошло. После этого в дело пошел скотч. И я оставила свои попытки спокойно, учтиво и вежливо рассказать о произошедшем. Нда…
Но все же мне дали право голоса, и я красочно и с подробностями поведала о произошедшем. Ну и что, что с моих слов Карель – тайная мечта любого суицидника и извращенца? И что, что он вовсе не пытался убить меня самым жестоким и извращенным способом? Это все мелкие подробности. Но доктора интересовало вовсе не это, гораздо важнее ему казалось то, что он сделал мне вакцину без должных оснований. После этого спокойный доктор озверел, и Карелю пришлось демонстрировать свои легкоатлетические способности. Проще говоря, убегать о доктора. Как там? Хорошему бегуну и боксёр не страшен?
Но радоваться тому, что доктор отомстит за меня Карелю пришлось не долго. Я оставалась связанной, но с расклеенным ртом. Уже прогресс! Унижаться и звать на помощь я не стала. Просто допрыгала до своей каюты, носом потыкав по панели, открыла дверь, и скатилась по стеночке.
Вот тут меня и настигло философское настроение. Жаль, что я все еще была связанной, а то бы и слезы утерла. Так все же драматичнее.
И словно повинуясь закону подлости, раздался стук в дверь. Я бешено заозиралась, понимая, что не смогу открыть эту чертову дверь! Я сидела так, что чисто физически не смогла бы подняться. Из груди вырвался печальный стон.
Кроме меня никто не сможет выпустить меня, так как я заперлась изнутри. И если я сейчас же не встану, чтобы открыть эту дверь, то просижу здесь долго. Очень долго.
Но сил поднятья не было. Я даже встать не могу! Все-таки хорошо он связывает!
Стук повторился.
- Да не смогу я открыть! – простонала я.
- Хорошо, - спокойно отозвался кто-то из-за двери. – я сделаю это сам.
И прежде чем я успела удивиться невероятности этой реплики, панель на двери запищала, повествую об открытии двери. К слову, та задела меня, когда открывалась, вырывая печальный крик. Прямо по больной ноге! Я же этой самой пяткой отбивалась от Кареля.
- Леди? – удивленно вопросил вошедший. Я неприязненно оглядела вошедшего. Скафандр! И как мне их различать прикажете? Может красным крестиком метить? Или имена подписывать?
- Да? – задумчиво отзываюсь я, продолжая попытки хоть что-то разглядеть за этим скафандром.
- Вам удобно? – мне показалось или в его вопросе промелькнула усмешка?
- Без этого скотча было бы гораздо удобнее. – философски пожимаю плечами. – Но спасибо и за то, что рот расклеили. В моем положении пленницы, нужно довольствоваться и такой мелочью.
- Я поражен вашей нетребовательностью, должно быть вы станет прекрасной супругой, но все же у меня несколько вопросов по вашей тираде. – мягко произнес он. – Вы будете не против, если я все же освобожу вас?
- О, я буду признательна, сэр. – и прежде чем меня аккуратно подняли на руки, я услышала его мягкий смешок.
И так неожиданно и насмешливо это было, что я невольно почувствовала себя маленьким ребенком, который уронил мороженку. Захотелось хлюпнуть носом, и жалобно рассказать обо всем, что меня пугает или злит. Я не видела его лица, не могла знать, чего от него ожидать, но что-то в нем меня определенно привлекало. Было ли это что-то духовное, или же он был единственным, кто за последние несколько лет предложил мне помощь. Я была склонна ко второму варианту, но радостно сообщать ему об этом не спешила.
А мы тем временем вошли в рабочий кабинет. Вернее, он вошел и внес меня. Но ведь главное то, что я сохраняли при этот женственный вид? В конце концов, сила женщины в ее слабости. Пусть он чувствует себя сказочным принцем, а я притворюсь беспомощной пострадавшей, главное, чтобы распутал. Естественно я бы, и сама смогла справиться с этим, но ушло бы гораздо больше времени. Так что для нас двоих этот – самый лучший из вариантов.
Он посадил меня на стол и с крайне сосредоточенным видом принялся…что-то искать.
- Простите, - говорю вежливо, но напряженно. Мало ли, что тут у них? – а что вы ищите?
Он остановился и развернулся ко мне лицом. Что бы это могло значить? Лица-то я не видела, и вся эта его пантомима до меня не доходила. У нас односторонняя связь, ага.
- Ножницы. – произнес он самым спокойным и серьезным тоном, который я когда-либо слышала. Поэтому я как-то не сразу сообразила, что это шутка. Но после минутной паузы, во время которой до меня доходило, я все же рассмеялась. Было это действительно искренне.
- Уф, простите. – говорю, с выступившими на глазах слезами. – Я действительно подумала, что вы ищите ножницы.
- А что вас изволило так насмешить, леди? – произнес он со смешанным тоном обиды и непонимания. Недоверчиво кошусь на него. От человека, который ищет предмет, удаленный из перечня используемых предметов еще три тысячи лет назад, можно ожидать чего угодно.
- Эту вещь уже давно не используют в быту на Земле. – сдержанно отзываюсь, а сама думаю о том, какой же он расы? – Простите, я должна была догадаться, что вы говорили серьезно.