— Рассел Костиган, — сказала она.
Рассел держал пистолет в вытянутой руке и целился в меня. Грэйс стояла от него в пяти футах и, сцепив руки замком на затылке, тихонько раскачивалась. Рассел водил пистолетом между нами.
— Она уже выбрала, — сказал он, едва поворачивая голову, следуя за движением пистолетного дула. — Еще в Милл-Ривер сказала, что возвращается к тебе.
«Беретта», девять миллиметров.
— Сказала, что любит меня, но тебя — больше, — сказал Рассел. Дрожь исчезла из голоса. — Что ей помогла психиатр и что ты тоже изменился к лучшему.
Уголком глаз я видел, что Грэйс прекратила раскачиваться и теперь стояла неподвижно, не снимая рук с затылка.
— Я не мог ее отпустить, — сказал он.
Я кивнул.
— Приказал людям отца следить за ней, — продолжал он.
— Твой отец был против этого, — сказала Грэйс. Она опустила руки. — Ему хотелось, чтобы ты сам во всем разобрался, но я сказала: «Джерри, это же наш сын. Если ты меня любишь, то сделаешь все как нужно».
Пистолет так и мотался туда-сюда.
— На самом деле ее никто не удерживал, — сказал Рассел, — просто она настолько затрахалась...
— Рыжик!
— ...что в одиночку не могла мне противостоять. Тогда-то она и вызвала негра. А мы прослушивали ее телефон. — Рассел пожал плечами. — И все пошло наперекосяк.
— Хоук — парень способный, — заметил я.
Рассел кивнул:
— Мне хотелось отобрать ее у тебя и не допустить к психиатрше.
— Психиатр ей необходим, — сказал я.
Рассел снова кивнул:
— Знаю. Как и ты.
Пистолет прекратил двигаться и остановился на моей груди.
— Я люблю ее, — признался Рассел. — Так же сильно, как ты.
— Да.
— Она же тебя уничтожила, — встряла Грэйс. — Высосала, а потом вернулась к этому человеку, — человеку, убившему Джерри.
— Если я тебя прикончу, она мне этого никогда не простит, — сказал Рассел.
— Этот человек убил моего Джерри, — повысила голос Грэйс. — Ты не нуждаешься ни в чьем прощении.
— Но ее я в любом случае уже потерял, — сказал Рассел, разглядывая меня поверх пистолетного дула.
— Рыжик, на свете миллионы девушек, — попыталась успокоить его Грэйс. — Человек с твоими деньгами и твоей внешностью... Пошли.
Он медленно перевел взгляд на мать, и пистолет, следуя за взглядом, остановился на ее фигуре. Грэйс приоткрыла рот, но не смогла выдавить ни звука. Десять секунд никто не шевелился.
Затем Рассел опустил руку и двинулся в темноту. Пистолет так и повис в ней — безжизненно.
Мы с Грэйс наблюдали за ним несколько мгновений, после чего она сорвалась с места.
— Рыжик, — взвизгнула женщина, — подожди мамочку!
Я направился обратно в город и к восходу солнца уже был в гостинице.
Глава 54
Воскресный день, в Бостоне сеет мелкий снежок.
В камине горят яблочные поленья, в духовке печется хлеб, а в квартире у меня пахнет, как на плантации. По телевизору «Рэдскинз» размазывали по полю «Джайянтс». Я стоял у окна и смотрел на Марлборо-стрит. Снег повалил гуще. С Арлингтонстрит вьшернуло коричнево-белое такси, остановилось у моего дома, из него выбралась Сюзан, заплатила шоферу и двинулась к дверям, таща лиловый саквояж для платьев и темно-синий чемодан.
Я нажал кнопку, и через минуту она стояла у моей квартиры. Я впустил ее, взял чемодан, поставил на пол рядом с диваном. Саквояж она перекинула через спинку, повернулась и улыбнулась мне.
— Примерно так должен был бы пахнуть дом моей бабушки, — сказала она.
— Но этого не было.
— Нет, — хмыкнула Сюзан. — Пахло преимущественно нафталином.
— Следовательно, я не напоминаю тебе твою бабушку, — сказал я.
Сюзан подошла, обвила меня руками и положила голову на грудь.
— Ты никого не напоминаешь, — успокоила она. — Я никогда не встречала человека, хотя бы чуточку на тебя похожего.
Я потихоньку прижал ее к себе:
— Как твое психическое здоровье?
— В порядке, — сказала она. — Нет человека здорового на сто процентов, но я чувствую себя здоровой процентов на девяносто с хвостиком.
— Доктор Хилльярд больше не требуется?
— По крайней мере, сейчас. А может быть, никогда больше и не понадобится.
— Ты не будешь убегать из дома, как ребенок? — спросил я.
Она потерлась головой о мою грудь:
— В полнолуние я могу ощущать легкое беспокойство, но для окружающих это не опасно.
— Рассел? — спросил я.
— Я один раз встретилась с ним, сразу же после Буасе. Он пришел ко мне на квартиру в МиллРивер, и мы попрощались. Он ушел, больше я его не видела и не слышала.
— Он собирается с головой уйти в семейный бизнес?
— Надеюсь, что нет.
— Может быть, вернется к жене, — сказал я. — Раньше так и бывало.
— Надеюсь, так и будет. Надеюсь, он не станет планомерно себя убивать. Его жизнь была такой... — Она покачала головой. — Больше я не желаю говорить о наших с ним отношениях.
— Хорошо, — сказал я. — А как насчет такого разговора: наши дела в порядке?
— В полном, — улыбнулась она. Подняла глаза, и я ее поцеловал. Потом она проговорила, держа губы очень близко к моим: — А ты в порядке? Тебя не арестуют?
— По крайней мере, за Милл-Ривер точно не арестуют, — сказал я. Наши губы легонько терлись друг о дружку. — Айвз все уладил. Действительно все.
За моей спиной в телевизоре Дин Стоктон описывал, как Джон Риггинс сделал победный рывок на двадцать ярдов.
Сюзан меня снова поцеловала. Сестринским этот поцелуй я бы не назвал.
— Я летела шесть часов, — прошептала она. — И теперь хочу принять ванну, слегка ополоснуться.
— Угу.
— А затем мы могли бы заняться любовью.
— Угу.
— И пить шампанское.
— Угу.
— И oпять заняться любовью.
— Насколько я понимаю, мы снова вместе, — сказал я.
— Да.
— Навсегда?
— Да, — сказала Сюзан. — Навсегда.
— Давай по-быстрому в ванну.
Глава 55
Вечером снегопад прекратился. Хлеб остывал на полке в кухне, а огонь в камине согревал мою квартиру. Мы со Сюзан лежали в постели, пили шампанское «Домэн Шандо Бланш де Нуар» из узких, похожих на тюльпаны бокалов и держались за руки.
— А откуда ты узнала, что у меня наготове шампанское? — спросил я.
— Ты же должен был подготовиться, — сказала она.
Дверь в гостиную была открыта. Я отвел руку с бокалом и посмотрел, как вино играет в отблесках каминного огня.
— Хоук прислал нам целую коробку, — сообщил я. — Приятно, правда?
— Замечательно, — сказала Сюзан. — У тебя новые шрамы.
— Еще бы.
— На теле, — шепнула Сюзан. — Вот здесь. — И провела по зажившим шрамам от пулевых ранений.
— В прошлом году, — сказал я, — в меня стреляла одна женщина.
— А ты мне ничего не говорил.
— Нужды не было.
— Плохо пришлось?
— Ага, — сказал я. — Чуть не убила.
Сюзан положила голову мне на плечо. Ее бокал опустел. Я взял с пола бутылку шампанского и подлил ей. Это нужно было делать аккуратно и понемногу, чтобы пена не перелилась через край.
Сюзан наблюдала.
— Похоже на нас, — сказала она.
— Шампанское?
— Нужно наливать очень бережно. Словно занимаешься любовью. Бережно, нежно, деликатно, главное — не перелить через край.
Я кивнул:
— Как в первый раз.
— А это и так впервые, — сказала Сюзан. — Мы стали другими и в своей новой ипостаси любовью еще не занимались.
— Но обязательно будем.
Сюзан улыбнулась.
— И чем дальше, тем лучше будет получаться, — сказала она.
Мы выпили.
— Доведем до идеала, — предложил я.
— Черт возьми, — сказала Сюзан. — И немедленно.