‒ Блейз, ‒ его голос проходит сквозь тьму и бьет меня под дых с такой силой, что я падаю на колени. Он делает еще один шаг, и я снова поднимаю ствол.
‒ Не подходи, сука, ни шагу дальше, ‒ выплевываю я сквозь сжатые зубы.
Тень поднимает руки вверх.
‒ Макс, я здесь просто чтобы поговорить. Я должен принести много извинений, и если ты пристрелишь меня сейчас, я не стал бы тебя обвинять. Думаю, я заслуживаю худшего.
Горячие слезы текут вниз по щекам, и я понимаю, что последнее, что я бы сделала с этим человеком, так это пристрелила его. Так что я опускаю оружие, встаю на ноги и делаю лучшее, что смогла придумать. Я подхожу к нему и ‒ хук левой прямо в челюсть. Он отступает на несколько шагов назад, потирая место удара. Я сжимаю и разжимаю ладонь в надежде отогнать боль, но это лишь заставляет руку покалывать сильнее, и я просто задыхаюсь от боли.
Он тянется ко мне, но я отталкиваю его.
‒ Пожалуйста, дай я посмотрю. В темноте я вижу беспокойство в его глазах, так что помедлив, протягиваю ему руку. Я вздрагиваю от первого ощущения его шероховатых пальцев, поглаживающих нежную кожу моей руки. Настолько знакомое ощущение, что я вспоминаю первый раз, когда он подал мне руку.
Он ведет меня обратно на кухню и начинает щелкать выключателями, пока не включается свет у нас над головой. Опустив взгляд, вижу маленькую ссадину на паре вздувшихся костяшек. Сейдж поворачивается к морозильнику и начинает там копаться. Пока он занят, я присаживаюсь на столешницу.
‒ Почему ты здесь, Сейдж? И скажи уже, наконец, как ты пробрался в мою квартиру, не взломав дверь, ‒ шепчу я, отрывая бумажное полотенце. Я подставляю его под воду и выжимаю, потом кладу на кровоподтеки на руке.
Он поворачивается и закрывает морозилку, прислоняется к ней и проводит рукой по спутанным волосам. На нем красная рубашка с V-образным вырезом, которая висит на его широких плечах и бицепсах, рваные джинсы, спущенные с талии, и черные ботинки. Сейдж ‒ прекрасная мечта, и я ненавижу тот факт, что не могу оторвать от него взгляда.
Он передает мне упаковку замороженного горошка через маленькую кухню.
‒ Ключ мне дала Джун. Я встретился с ней и Снитчем с час назад. Вот зачем Снитч в городе. Я попросил его об одолжении.
Мои глаза распахиваются, и наши взгляды встречаются. Теперь я понимаю, о чем говорила Джун.
‒ Президент моего клуба отвернулась от меня. Чертова предательница.
‒ Я здесь, потому что люблю тебя, Макс, ‒ Сейдж игнорирует мой комментарий и отвечает на второй вопрос. Он не отрывает от меня взгляда.
‒ Ого, ты перешел сразу к сути, ‒ усмехаюсь я, опуская взгляд и располагая горошек на руке. ‒ Знаешь, может, если бы ты любил меня достаточно сильно, то не бросил бы меня в больнице, чтобы я очнулась в одиночестве. Может, ты бы позвонил мне, а не хранил молчание, ‒ перехожу на крик. ‒ Как ты посмел просто бросить меня тут разгребать это дерьмо? ‒ Стучу себя ладонью в грудь. Он стоит прямо передо мной, но я все равно чувствую глухую боль, что поселилась во мне в день, когда я очнулась, а его не было.
Он делает глубокий вдох. Резкий и полный боли. Так, что я уже чуть не прыгаю со стойки ему в руки. Хочу обхватить его всего и не отпускать несколько дней, но не могу. Мне больно, и ему придется объясниться.
‒ Я думал, что поступаю правильно. Но теперь понял, что это была самая большая ошибка в моей жизни.
Он тянется ко мне, и когда я не делаю попыток позволить ему прикоснуться к себе, он роняет руку и сжимает ее в кулак.
‒ Где ты был эти три месяца? Снитч мне не говорил.
Сейдж скрещивает руки на груди и рассказывает про нового убийцу и про вынужденные тренировки. Объясняет, зачем так поступил и почему не мог обсудить это со мной в то время.
‒ Но я закончил, Макс. Таймер доволен своим новым убийцей. Больше он тебя не побеспокоит.
Я отклоняюсь на стойку, перенеся вес на руки.
‒ И после того как Таймер отпустил тебя, куда ты направился? ‒ Никак не понимала, почему он тут же не явился сюда.
‒ Я поехал в Лукаут. Макс, есть вопросы, которые я должен был решить самостоятельно. Все те, кого я убил...
‒ Если это имеет отношение к твоему прощению самого себя, то это не причина хотя бы не позвонить мне, ‒ фыркаю я. Моя решимость ослабевает и уже хрупкая стена, что я построила, начинает трещать по швам. ‒ Надо было взять меня с собой.
То, что возведенная мною стена дала трещину, не осталось незамеченным, он быстро сокращает расстояние между нами. Устроившись между моих бедер, он берет мое лицо в свои ладони. Я сосредоточенно смотрю на ручку шкафчика над его плечом. Потому что знаю, если взгляну в его глаза, когда он будет говорить то, что собирается, то я сдамся.