На завтрак предстояло получить порцию унижения. Зная Корделию, нетрудно было догадаться, что порция окажется чертовски огромной.
От такого немудрено заработать несварение желудка. После двадцати минут пресмыкательства Корделия милостиво согласилась договориться о новой примерке и великодушно простила меня.
Простила?! Сидя на кухне и стараясь не смотреть в сторону печенья, я понимаю, что живу в каком-то странном параллельном мире. Джеймс и его мать треплют мне нервы, хотя я уверена, что заслуживаю лучшего. По-моему, попытка самостоятельно выбрать свадебное платье не такой уж большой грех. Все мои друзья полагают, что пора наконец восстать против Корделии, но, как известно, одно дело — давать советы, и совсем другое — действовать.
Попивая кофе, я гадаю, отчего всякий раз превращаюсь в тряпку, когда нужно противостоять Джеймсу и Корделии. Честное слово, в других ситуациях я веду себя совсем иначе. По словам Олли, на работе я помесь робота-убийцы с армейским сержантом, и действительно в моем классе никогда не возникает проблем с дисциплиной. Двухметровые одиннадцатиклассники трепещут, когда я на них прикрикну, — а это что-то да значит. Что же происходит, когда я возвращаюсь домой? Видимо, рабочий день в школе настолько меня утомляет, что после половины четвертого я раскисаю. Как только звенит звонок и ученики отправляются пугать добропорядочных жителей Западного Лондона, больше всего на свете мне хочется уютно свернуться с бокалом вина, закрыть глаза и исцелить травмированную за день психику. Преподавание лишает меня всех жизненных сил, и после ежедневной войны с подростками я мечтаю только об одном — незамысловатом вечернем отдыхе.
Единственная проблема в том, что ничего подобного мне в жизни, кажется, не светит. Скорее наоборот.
Всегда ли наши отношения с Джеймсом были столь нелегкими? Когда я сказала, что позвонила Корделии и извинилась, он кивнул, налил себе кофе, а потом поинтересовался, что я собираюсь приготовить на ужин. Джеймс не обнял меня, не попросил прощения за то, что мне пришлось спать на кушетке, и я почувствовала себя провинившейся школьницей, которую сурово отчитал директор. Недоставало разве что записки родителям и оставления после уроков.
Я вздыхаю и стискиваю ладонями горячую кружку. Ночью я была уверена в собственной правоте, но теперь сомневаюсь. Как выразились бы мои ученики, у меня «крышу срывает».
— Поеду сыграю пару партий в гольф с Джулиусом, — заявляет Джеймс, появляясь на пороге с ключами от машины. — Почему ты еще не начала готовить?
Я заставляю себя вернуться к реальности. Несомненно, сейчас мне следовало бы мариновать, жарить и фаршировать — а я понятия не имею, как все это делается. Найджела Лоусон испортила жизнь целому поколению.[6]
— Все под контролем, — бодро отзываюсь я. По крайней мере надеюсь, что так и есть.
Джеймс устремляет на меня ледяной взгляд.
— Ты ведь понимаешь, Кэти, как важен сегодняшний вечер?
Как я могу не понимать? Ведь он неделями капал мне на мозги.
— Необходимо показать твоему шефу, что мы достойные кандидаты, — отрапортовала я заученно, как попугай.
Джеймс по-прежнему смотрит подозрительно.
— Значит, я могу надеяться, что ты ничего не испортишь?
— Абсолютно, — уверяю я. — Повышение у тебя в кармане.
— Надеюсь, — говорит Джеймс, доставая из шкафа клюшку для гольфа. — Свадьба нас буквально разорила, даиновая «БМВ» обошлась недешево. И еще, Пышка… — бросает он через плечо. — Надеюсь, что ты оденешься прилично. Постарайся походить на Софи. Вот уж кто всегда на высоте.
Я скриплю зубами от ярости. Софи неизменно держится так, словно чувство юмора в нашей стране облагают налогом. Ну ее к черту.
Чувствую, что проголодалась. Хорошо, если бы печали лишили меня аппетита и вынудили похудеть, но, к сожалению, они дают противоположный результат. Впрочем, мне хочется есть и от радости, и от досады, и в минуту сомнения — если честно, буквально любое чувство вынуждает тянуться за печеньем. Это судьба. Готова поклясться, что Миландра способна похудеть без особых проблем, в то время как я, сев на диету, превращусь в подобие спущенного дирижабля.
Когда я доедаю остатки печенья и мысленно посылаю Корделию ко всем чертям, кто-то звонит в дверь. Посмотрев в глазок, вижу Олли — он стоит на лестнице с огромной коробкой и энергично машет, поэтому я впускаю его и ожидаю чуда.
— Хреново выглядишь, — говорит Олли, шагнув за порог.
— И тебя с добрым утром.
Олли ставит свою ношу на стол.
— Я серьезно. У тебя ужасный вид. Что случилось?
Я отмахиваюсь:
— Тяжелая ночка.
Сейчас я не готова обсуждать свои проблемы с другом. Олли искренне считает Джеймса редкой сволочью, и я, наверное, повешусь, если он откажется готовить ужин под тем предлогом, что ему неохота выручать моего жениха из беды. Я единственный раз в жизни поссорилась с Олли в тот день, когда Джеймс отказался пустить меня за руль новенькой «БМВ». По словам Джеймса, я вовсе не нуждаюсь в машине, ведь существует метро и автобус. «И потом, Пышка, согласись, ты не самый аккуратный в мире водитель», — добавил он и принялся перечислять все вмятины и царапины, которыми я украсила его старую «ауди». Я сделала ошибку, рассказав об этом Олли. Тот пришел в ярость:
— Вот скотина! Наберись наконец смелости, Кэти, и вели ему заткнуться! В конце концов, ты его невеста!
Разумеется, я вступилась за Джеймса, который, на мой взгляд, всего лишь пытался уберечь новую машину, а Олли в ответ наговорил резкостей. Я так обиделась, что мы неделю не общались. Наконец, за сигареткой в школьной котельной, помирились и решили, что в будущем не станем обсуждать наших возлюбленных. До сих пор это правило работало.
Олли задумчиво смотрит на меня, прищурив карамельного цвета глаза, но не настаивает.
— Ну ладно… Давай кипяти воду, и приступим.
Я хватаю огромную кастрюлю и чуть не вывихиваю позвоночник.
— Не пойдет, — говорит Олли, открывая тем временем коробку. — Нужно что-нибудь побольше… иначе этот малыш не поместится.
И с гордостью демонстрирует мне содержимое.
Господи. Я в ужасе гляжу на Олли. Из коробки высовывается огромная клешня, размером с кулак взрослого мужчины, и угрожающе помахивает в воздухе.
— Это что такое?!
— Закуска, — с гордостью говорит Олли. — Разве не красавчик? И я его очень дешево купил.
Каким-то чудом он умудряется извлечь чудовище из коробки, не получив тяжелого увечья. Я забиваюсь в угол и смотрю на огромного омара, который, в свою очередь, устремляет на меня бисерные глазки.
— Он живой!!!
— Разумеется, живой, дуреха. — Олли машет им в мою сторону: — Ррр…
Я поспешно отступаю. Какие жуткие клешни.
— То есть… нам придется его убить?
— Нуда, — отвечает злодей Олли. — Именно поэтому я попросил тебя вскипятить воду.
— Мы будем варить его живьём?
— Так всегда делают. Можно, конечно, проткнуть ему мозг ножом, но, впрочем, я бы не рискнул.
Я смотрю на омара, и он отвечает долгим взглядом. Мне кажется — или его темные глаза действительно глядят умоляюще?
— Кастрюля с кипятком — лучший вариант, — бодро продолжает Олли, держа омара под мышкой и наливая воду в огромный чан. — Не пугайся, это быстро.
Омар лихорадочно размахивает клешнями. Олли ставит кастрюлю на плиту и захлопывает крышку. Меня мутит. Конечно, кто бы говорил — я ведь не вегетарианец, — но до сих пор мне не приходилось задумываться о том, откуда берутся вкусные гамбургеры. Я покупаю мясо в виде аккуратно упакованных стейков, а не в виде коровы. Вновь смотрю на омара и начинаю дрожать. Кажется, он знает, какая ужасная судьба его ждет. Я буквально слышу, как он молит о пощаде.
6
Найджела Лоусон — английская популярная журналистка, ведущая телепередачи и автор кулинарных книг.