Конверт не был запечатан. Открыв его, Бриджит извлекла оттуда толстый документ, сложенный вдвое. Когда она развернула его и стала перелистывать, ее глазам предстали страницы, густо исписанные юридическими терминами. Чтобы вникнуть в суть написанного, она вернулась на первую страницу и начала читать:
«Поместье, известное под названием Гринволл-Мэнор (частное земельное владение, расположенное в предместье Джарроу, графство Дархэм). Поместье насчитывает тридцать акров земли. Дом каменный, состоит из двадцати комнат, если не считать служб и подсобных помещений…»
Бриджит подняла глаза от документа и вопрошающе посмотрела на Дэниела. Выражение его лица было очень довольным, а на губах играла насмешливая улыбка.
– Переверни страницу, – сказал он. – Или лучше загляни сразу на последнюю страницу.
Бриджит медленно открыла документ на последней странице и прочитала:
«Настоящей дарственной я, нижеподписавшийся Дэниел Розье, передаю в полное владение Бриджит Конвэй дом, известный под названием Гринволл-Мэнор и расположенный в графстве Дархэм, вместе с мебелью и со всеми другими ценностями, а также тридцать акров…»
– Но почему, Дэниел? Почему?
Бриджит изумленно смотрела на Дэниела, слегка приоткрыв рот.
– Ты спрашиваешь, почему? Потому что я всегда хотел, чтобы поместье было твоим. Твоим. С того самого дня, как я его купил, я желал, чтобы ты стала его хозяйкой. Тебе это кажется странным? – Он улыбнулся. – В тот день, когда ты впервые вошла в дом, я смотрел на тебя и думал: «Настанет день, когда я смогу подарить ей этот дом».
– О Дэниел, Дэниел! Но я не могу…
– Ты не можешь – что?
– Я не могу принять от тебя такой подарок. Ты даришь мне поместье, но ведь оно стоит целое состояние!
Он серьезно посмотрел на нее.
– Если бы я был твоим мужем, ты бы смогла принять от меня подарок, не так ли? А я смотрю на тебя, как на свою жену. Я считаю тебя своей женой с того первого вечера, который мы провели в Гринволл-Мэноре. И ты всегда будешь для меня женой, формальности меня не волнуют. Муж может сделать своей жене любой подарок, – не вижу, чему здесь удивляться.
Она опустила голову и прижала руку ко лбу.
– Но это… это такой щедрый подарок, – прошептала она. Тряхнув головой, она обвила руками его шею и крепко сжала его в объятиях. – О Дэниел, Дэниел!
Когда он заглянул ей в лицо, он заметил, что по ее щекам текут слезы.
– А что будет, если я воспользуюсь своим правом на усадьбу и выброшу тебя оттуда? – сказала она срывающимся голосом, смеясь и плача одновременно.
– Только попробуйте, мадам.
Он склонился над ней и крепко поцеловал в губы.
– Нет, я никак не могу привыкнуть к тому, что я – хозяйка Гринволл-Мэнора, – сказала она через некоторое время.
– Попытайтесь к этому привыкнуть, мадам, потому что именно в Гринволл-Мэноре будет расти наш мальчик, – вероятно, вместе с дюжинами других крикливых малышей… О, не ваших, мадам, не ваших, – я имел в виду нашу школу.
Безудержно смеясь, они упали в объятия друг друга. Бриджит первая совладала со смехом. Бросив быстрый взгляд в сторону двери, она подняла глаза на Дэниела и сказала:
– А знаете что, мистер Розье? Я бы не имела ничего против того, чтобы иметь дюжину детей от вас.
– Благодарю вас, мисс Бриджит Малхолланд… Ты знаешь, я всегда думаю о тебе, как о Бриджит Малхолланд.
Они посмотрели друг на друга, и в их взглядах была безграничная любовь. Потом с комичной серьезностью он заявил:
– Нет, дюжина – это слишком много. Одиннадцать, Бриджит. Ровно одиннадцать. Я сделаю тебя матерью одиннадцати детей, и не ребенком больше.
И снова они безудержно смеялись, сжимая друг друга в объятиях. Потом он, смахивая слезы, выступившие в уголках глаз, спросил:
– Все в порядке насчет сегодняшней ночи?
Она кивнула, и он погладил ее по щеке.
– Я оставил сверток с продуктами в маленьком магазинчике на дороге в Гринволл, это рядом с автобусной остановкой. Я сказал, что зайду за ним попозже. Мне не хотелось таскать эту тяжесть с собой.
– А на чем мы будем готовить? – спросила она, вспомнив, что на кухне нет плиты.
– Во дворе полно сухих веток. Мы разожжем костер и будем играть в бойскаутов.
Она засмеялась и потерлась щекой о его щеку, потом посмотрела в окно, за которым сгущались сумерки.
– Уже начинает темнеть. Я лучше опущу маскировочные шторы, – сказала она, вставая.
Он обнял ее за талию и прижался лицом к ее груди.
– Только возвращайся побыстрее, любовь моя.
Когда она вошла в гостиную, Кэти посмотрела на нее с постели широко раскрытыми глазами.
– Кто это приходил? – осведомилась она.
– Мои знакомые из школы, тетя Кэти.
Бриджит включила ночник на тумбочке возле кровати и, подойдя к окну, опустила тяжелые светомаскировочные жалюзи, потом задернула шторы.
– Твои гости уже ушли?
– Еще нет, тетя Кэти.
– Это Иви, Бриджит?
– Нет, тетя Кэти, ты их не знаешь.
Не глядя в сторону кровати, Бриджит вышла из комнаты. Она как раз опустила шторы в последней комнате и была на пути в столовую, когда раздался угрожающий вой сирен над городом.
– О нет, только не сегодня! – прошептала она, поднимая глаза к потолку.
Дэниел стоял в дверях столовой. Когда она подошла, они переглянулись, и он сказал:
– Я не думаю, что это затянется надолго. Они быстро пролетят над городом, и все закончится через несколько минут.
Она кивнула.
– Тетя Кэти всегда нервничает во время воздушных налетов, – сказала она. – Я пойду, побуду с ней.
– Да, конечно, иди… Постой, возьми вот это, – он протянул ей конверт. – Спрячь его в надежное место. В ближайшее время я свожу тебя в контору Барретта в Ньюкасле, – он ведет мои дела. Надо было познакомить тебя с ним раньше.
– Хорошо, любимый. Да, я спрячу это в надежное место.
Она привстала на цыпочки и быстро поцеловала его в губы. В эту самую минуту из гостиной донесся испуганный голос Кэти.
– Кэтрин! Кэтрин! – звала она.
Бриджит вздрогнула.
– Ладно, я пойду к ней. Она очень волнуется.
Она посмотрела на конверт, который Дэниел вложил ей в руку, потом взглянула в сторону лестницы, думая, не спрятать ли его в своей комнате, и в конце концов вернула ему.
– Подержи его пока ты, а я вернусь через минуту, – сказала она и поспешила в гостиную.
Когда она открывала дверь гостиной, крики Кэти возобновились.
– Кэтрин! Кэтрин!
– Успокойся, тетя Кэти, я с тобой.
– А где Кэтрин?
– Она еще не вернулась с почты. Но она скоро придет, не волнуйся.
– Ты слышала сирены, Бриджит?
– Слышала, тетя Кэти. Но ты не переживай, все будет в порядке. Может, они вообще пролетят мимо. Думаю, они сейчас где-то над морем.
– Скорее бы вернулась Кэтрин.
– Не волнуйся, тетя Кэти, с ней ничего не случится, – Бриджит склонилась над постелью старухи.
– Я не могу не волноваться за нее. Она должна спрятаться в бомбоубежище. Ты тоже иди в подвал.
– Я никуда не пойду отсюда, тетя Кэти.
– Пожалуйста, сделай это ради меня. Спустись в подвал. Я не боюсь оставаться одна.
– Даже и не думай об этом, тетя Кэти. Я ни за что не оставлю тебя одну.
– Я не хочу, чтобы ты пострадала из-за меня, Бриджит.
– Никто не пострадает, тетя Кэти. Они пролетят мимо, вот увидишь. А я пока посижу с тобой.
Не успела она договорить, как зазвонил телефон в зале.
– Я пойду отвечу, тетя Кэти. Не волнуйся, я сейчас же вернусь.
Проходя мимо столовой, она посмотрела на Дэниела, который продолжал стоять в дверях, потом сняла телефонную трубку.
– Алло!
– Это миссис Конвэй?
– Да. С кем я говорю?
– С миссис Фолкс. Я звоню с почты. С вашей матерью случился обморок. Она уже пришла в себя, и все обошлось, но кто-то должен отвести ее домой. А здесь только миссис Бэйли и я, мы не можем отлучиться. Ваша мать говорит, что может дойти сама, но я не хочу отпускать ее одну в таком состоянии. С вашим отцом связаться невозможно, он сейчас наверняка в порту и пробудет там, пока не закончится воздушная тревога. Вы не могли бы прийти за ней?