– А он только зыркнул так и как рявкнет: «Чего шляетесь по ночам?!»
– Злой был, я его таким и не видела никогда. Разве что, помнишь, в прошлом году, когда он сыворотки злости глотнул? Вот почти такой же.
– Записал нам по сотне штрафа каждому, представляешь? И рычит: «Быстро по спальням! Вас только тут не хватало!».
– Ага, Патрик ещё что-то пытается объяснить, а Снейп его так за шиворот и…
– Ну да, а потом оборачивается к нам и как гаркнет: «А ну, за мной!»
– Привёл нас в свою лабораторию и – представляешь? – мы до самого утра готовили это вонючее зелье.
– Ну, а он то на нас рычит: быстрее да быстрее, то котлы эти ворочает, скорпионов крошит, чеснок, яйца эти гадючьи… Я уж думал – задохнусь сейчас…
– Как фурия мечется вокруг, будто смерч какой… Нет, честно, никогда таким не видела!
– Устали жутко! Ну, ты прикинь: до самого утра возились. К утру я уж с ног валился.
– И на следующем занятии, вместо контрольной, мы опять готовили противооборотневое зелье!
– В общем, мы так поняли, что тебя в нём купали.
– А нас тогда к тебе так и не пустили… – Джорджиана вздохнула. – А по школе слух пошёл, что тебя выгоняют и всё такое…
– Мы пытались тогда к тебе пробраться, так… – Мэтью махнул рукой куда-то в сторону. – Патрик вон до сих пор туалеты моет.
– Даже мама твоя приезжала, да?
– Так что ж случилось-то? То ли ты в лес ушла, а тебя спасали, то ли ты кого-то спасала… В жизни не поверю, что ты опять пожелала пообщаться с чёрными оборотнями!
– Вот-вот, я же помню – на тебе тогда лица не было, после того раза, осенью. Я допытывалась у Гестиса – молчит, как септопезус.
– Погоди, разве септопезусы молчат? – забеспокоился вдруг Мэтью. – Граббли-Планк вроде ничего такого не говорила…
– Конечно, молчат! Попробуй попищи с высунутым языком, да ещё если он у тебя над головой крутится!
Мэтью хмыкнул, а потом опять повернулся к Кэти:
– Да, так ты долго ещё тут валяться будешь? Тебя ведь вроде уже выписали.
– Да… то есть, нет… не знаю, – Кэти хотелось чтобы её оставили в покое. Хотелось полежать в тишине, ни о чём не думая, и чтобы больше никто не лез к ней с рассказами о своём геройстве. Один хвалится, что рассказал правду. Герой тоже… Проболтался и всё! Эти вот тоже. Подумаешь, ночь не спали, готовили какое-то вонючее зелье. Настрадались, бедняжки. Ну, даже, допустим, не какое-то, а противооборотневое, и не для кого-нибудь, а для неё… Что это меняет? Её предали, и она не хочет ни с кем иметь дела! Ни с кем!
Джорджиана и Мэтью ещё немного потоптались и, не дождавшись от Кэти ни слова, оставили её наконец одну.
Но наслаждаться покоем и упиваться настоящими и выдуманными обидами пришлось недолго. Почти сразу после ухода Мэтью и Джорджианы Кэти услышала голос Дамблдора. Она заранее насупилась. Потому что именно Дамблдор не был виноват перед ней, ни в чём. Наоборот, он не поверил обвинениям, во всём разобрался и строго наказал виноватых. Что же ещё?
Голоса приблизились.
– …шок, я вам говорю! Несчастная девочка, сколько она пережила, едва с жизнью не рассталась! А потом ещё эти ваши допросы, дознания… Не надо бы её тревожить… пусть отдохнёт хорошенько…
– Шоковое состояние, говорите? Разве у вас нет нужных снадобий? А давайте-ка, я попробую. Знаете, меня в Индии научили отменному средству. Нужно одной рукой ухватить за кончик носа, при этом легонько подёргать за кончики ушей, а ещё одной рукой…
– Нет, Альбус, никаких шаманских фокусов! Подёргать, видите ли… Конечно, я сразу же дала девочке вытяжку из корня золотой хризантемы. Вообще-то я ожидала, что к утру она совершенно оправится. Но ничего страшного: я уже заказала Северусу настойку элеутерококка, и ещё он обещал какую-то микстуру, которую готовит по старинному рецепту. Надеюсь, это поможет.
Дверь отворили.
– Доброе утро, Кэти, как ты себя чувствуешь?
Кэти отвернулась. В глазах Дамблдора она успела заметить тень усмешки. Ну, как начнёт сейчас дергать её за уши?
Дамблдор присел на краешек постели и спросил:
– И долго ещё ты собираешься хандрить? Не надоело всякие микстуры глотать? А то смотри – так и заболеть недолго. А ты и так на больничной койке времени проводишь больше, чем за партой. Никогда не думал, что у тебя такое слабое здоровье! И нервы совсем никуда, как у барышни какой, право слово!
Кэти покраснела.
– Давай-ка, подымайся живей, у нас ещё много дел.
За дверью опять послышались голоса:
– Спасибо, это то, что надо! А это что?