Джон не смог побороть желание и склонился к лицу Кэтрин.
Девушка затаила дыхание и не смела дышать. Она, кажется, даже забыла, как это делать. Глаза широко распахнуты, не моргают. Джон хмыкнул себе под нос и запечатлел на щеке Кэтрин целомудренный поцелуй.
Все ее лицо залила густая краска. Вот так исполнение желания!
- Теперь вы на мне женитесь?
Ни капли притворства. Откровенное простодушие и наивность.
Джон уже собирался было ответить завуалированным отказом, но не смог. Да, она еще вчерашний ребенок, нераскрывшийся бутон. Но кто сказал, что он не может подождать пару лет, дать ей повзрослеть и может быть тогда…? В конце концов, он, хоть и молодой, но уже состоявшийся джентльмен. Владеет и умело управляет многими поместьями, доставшимися ему в наследство. Он уже вполне может взять на себя ответственность за жену. Он повидал предостаточно дебютанток, чтобы сделать правильный для себя выбор. Кэтрин не манила его как зрелая женщина, но определенно в ней было что-то, что тронуло его сердце.
Скорее всего, девчушка никогда в жизни не влюблялась. И он просто не может лишить ее удовольствия от первого бала в качестве дебютантки. Принимать ухаживания других поклонников, позволить выбирать. Заклеймить ее сейчас было бы нечестным по отношению к ней.
- Вы еще слишком юны, чтобы выходить замуж.
Кэтрин отвернулась, но граф успел заметить огорченно нахмуренные брови.
- Я ни в коем случае не хотел вас обидеть. Будь вы постарше…
- Вы меня дождетесь? – Кэтрин моментально ухватилась за эту соломинку.
- Если только вы не выйдете замуж за другого человека, - ухмыльнулся Джон.
- Обещаю, что не выйду!
Граф только покачал головой на такое заявление, легко погладил ее по голове и предложил вернуться в дом.
Невзирая на многочисленные уговоры остаться, Джон был непреклонен в своем желании отбыть на следующий день в Лондон.
- Поверенные очень ждут моего визита. Дела, - разводил он руками.
Тяжелее всех приходилось Кэтрин. Она полночи не могла уснуть, пытаясь представить каково это быть женой такого красивого и высокого мужчины как граф Джон Рассел. Щеки алели каждый раз, когда она вспоминала его поцелуй. Она и мечтать о таком не смела! Все произошло так быстро, что Кэтрин даже не успела насладиться и хорошенько запечатлить в памяти этот тревожный момент.
И вот теперь Джон уезжает. Еще вчера, перед тем как они вернулись в особняк, он пообещал писать ей каждый месяц. Но когда же они увидятся вновь? От сознания этой мучающей неопределенности, у Кэтрин ныло сердце. Как же оказывается тяжело любить...
Ради того, чтобы проводить графа, Оливия очень быстро поправилась. Хотя, конечно же для вида, старалась прихрамывать на одну ногу и вызывать самое страдальческое выражение лица.
После отъезда Джона, дни закрутились сумасшедшей вереницей. Для Кэтрин заказали новые платья, и в порыве благодарности она чуть ли не рыдала на груди у леди Энн. Для девушек приглашали лучших учителей по танцам, по музыке, языкам, истории и этикету. На Кэтрин обрушилось такое количество новой информации, что ей стало некогда убиваться горечью от разлуки с графом.
Так прошло это лето. Но теперь Кэтрин возвращалась к Аддингтонам каждый следующий год, вместе с сестрой постигая азы того, как стать настоящей леди.
В тайне ото всех, Кэтрин вела переписку с Джоном. И первые несколько лет он неизменно гостил у своего дяди, наблюдая за успехами девушки. Вскоре он уехал заграницу, заставляя Кэтрин отчаянно тосковать по своему жениху. Конечно же граф не делал ей официального предложения, но девушка еще с пятнадцати лет звала его так про себя. А спустя три года так к этому привыкла, что не могла воспринимать его иначе. К тому же, когда Кэтрин исполнилось восемнадцать, Джон впервые по-настоящему ее поцеловал в губы. И этот шаг заставил ее уверовать, что очень скоро они поженятся. Возможно, когда Джон вернется в Англию...
А через год ее мир рухнул.
Весна, 1822 год.
Кэтрин сидела в своей спальне у окна, устремив взгляд на заросший сад их дома, и совершенно не различая его очертаний. Едва-едва занялся рассвет, скудно освещая бледное лицо девушки. Под глазами залегли глубокие тени, а руки, сложенные на коленях, еле заметно дрожали. Она почти не спала в эту ночь, и, кажется, не спала и в прошлую. Все, что с ней происходило в эти дни, слилось в единое пятно, и не вызывало у нее ни малейшего интереса.