Я вытащил из саквояжа четыреста долларов и протянул ей.
- За два дня работы, - сказал я.
- И мы можем уйти?
-Да.
- Вы застрелили его из-за нас, - заявила она. - Он ведь решил, что мы его подставили.
Денег в чемодане оказалось слишком много, и я не смог их сразу пересчитать.
- Кидай, что нашел, сюда, - бросил я Хоуку, - и давай выкатываться.
Он положил кредитные карточки, права, пистолет Элли и деньги из обоих бумажников в саквояж.
- Тут еще ключи от машины, - сказал Хоук. - Надеюсь, Лео разъезжает не в балаганном фургончике?
- В такой одежде - вряд ли, - предположил я. - Скорее, на "БМВ".
Фэй все еще стояла в коридоре и смотрела на меня. Мэг спускалась по лестнице с двумя чемоданами.
- Вам не нужно было их убивать, - сказала она. - Зачем же вы так?
- Мне это показалось заманчивым, - заметил я. - Двух незнакомых мужчин за двух незнакомых шлюх.
- Вас мы знали несколько лучше, чем Лео, - объяснил Хоук.
- До свиданья, - попрощался я. - Простите за беспокойство.
- Пока, - отозвалась Мэг.
Фэй смотрела нам вслед, пока мы спускались по лестнице и выходили на улицу.
У обочины был припаркован серый "вольво".
- Почти в точку, - восхитился Хоук. - Вот ведь котяра. Не рассчитывал на подобный прием.
Он сел за руль, я устроился рядом, закинув саквояж на заднее сиденье, и мы двинулись по Мишн-стрит.
- Сначала поедим, - сказал Хоук, - но что дальше?
- Милл-Ривер, - откликнулся я. - Хочу взглянуть, как поживает Джерри Костиган.
- Любишь бизонье жаркое? - спросил Хоук.
- Конечно. И оленье, и говяжье...
- Нет, именно бизонье. На ВаН-Несс есть одно местечко, где подают бизонов. Мы проскочим внутрь - незаметно, - немного поедим, выскользнем обратно и отправимся в Милл-Ривер.
- А если покажутся копы, - сказал я, - поставим фургоны в круг и будем отбиваться.
Саквояж мы заперли в багажнике "вольво" и зашли в "Забегаловку Томми", где отведали бизоньего жаркого. Бизоны по вкусу сильно напоминали говядину. Но я ничего не имею против бизонов. Мы съели по огромной порции, вместе с пончиками и гарниром из мелконашинкованной капусты, запив все тремя бутылками пива "Энкор стим". Копов я не заметил. Сирены не выли. В ресторан не зашел ни один вооруженный офицер, и никто не клал нам руки на плечи. Мы спокойно поели, вышли из ресторана и отправились на юг, к Милл-Ривер.
Через десять минут после того, как мы выехали за черту города, я попросил Хоука остановиться и съехать на обочину. Меня стошнило.
Когда я снова сел в "вольво", Хоук сказал:
- Ты застрелил Лео, чтобы шлюхи остались целы.
Я промолчал.
- Это было необходимо, - сказал Хоук.
- Я знаю, - согласился я.
- Немного погодя полегчает. Правда, будешь чувствовать себя не в пример лучше, - сказал Хоук.
- Не в пример лучше Лео, - сострил я.
11
ПОКА ХОУК ВЕЛ МАШИНУ, я ПРОСМОТРЕЛ СОДЕРЖИМОЕ саквояжа. Пистолет Элли оказался "кольтом" 45-го калибра с полной обоймой. Таким образом, у нас было четыре пистолета без запасных боеприпасов. К каждому пистолету полагались свои патроны, и если дело затянется, придется переорганизовывать арсенал. Двадцать пятый я оставил при себе, а полицейский тридцать восьмой с одним использованным патроном и сорок пятый "кольт" сунул в саквояж, затем сосчитал деньги.
Когда закончил, мы снова ехали по Сто первому шоссе к югу от аэропорта.
- Одиннадцать тысяч пятьсот семьдесят восемь долларов, - сообщил я.
- Восемь долларов? - уточнил Хоук. - Кто же это платит шлюхе восемь долларов? "Получишь, малыш, все чудеса мира всего за тридцать восемь зеленых!"
- Может быть, это Эллины карманные деньги, - предположил я.
- Да, такой парень вполне мог таскать с собой восемь долларов, сказал Хоук.
Я снова сунул деньги в саквояж и затем просмотрел водительские права и кредитные карточки. Три "АмериканЭкспресс", "Виза", две "Мастеркард" - и все на разные фамилии. На каждую фамилию имелись свои водительские права, на каждом из которых была наклеена фотография Лео.
- Если тебе нацепить очки в роговой оправе, - сказал Хоук, - и сбрить пятидневную щетину, ты вполне мог бы воспользоваться этими карточками. Ты вообще смахиваешь на Лео.
- Лучше я отращу бороду, - отозвался я. - Все будут думать, что с тех пор, как я фотографировался, у меня изменились вкусы, и это скроет мою мощную волевую челюсть, потому что у Лео она слабовольная и ненадежная.
Кредитные карточки тоже отправились в саквояж.
- Помнишь, где Милл-Риверский бульвар?
-Угу.
- Джерри Костиган живет рядом с ним, в каком-то местечке на Костигановском проезде под названием "Крепость",
- "Крепость"? - переспросил Хоук.
- "Крепость".
- Чем больше у вас, белых придурков, денег, - сказал Хоук, - тем глупее вы становитесь.
- Минутку, минутку, - возразил я. - Не ты ли вырос в местечке под названием "Гетто"?
- Черт, - ругнулся Хоук. - Поймал.
- Вот так-то, нахал нетерпимый.
Хоук несколько секунд вел машину молча, а потом начал хохотать.
- Может быть, я перееду в Беверли-Фармз, - сказал он, - прикуплю дом побольше и назову его "ГЕТ-ТО". - "Гетто" он произнес, разделив его на две части [Игра слов, основанная на одинаковом звучании сущствительного GHETTO (гетто) и глаг. GET ТО, значение которого можно передать существительным "убежище", или словосочетанием "укромный уголок". ]
- Белые расисты и ку-клукс-клан позеленеют от злости, - сказал я.
- Пусть только в штаны не наделают, - хмыкнул Хоук.
Когда мы съехали со Сто первого шоссе, начало садиться солнце, его жестокие лучи ударили прямо в зеркальце заднего обзора, и Хоуку пришлось вытянуть шею, чтобы не ослепнуть. Сначала мы поехали по бульвару Милл-Ривер не в ту сторону, но, поняв ошибку, сделали разворот и двинулись в обратную сторону, пока не наткнулись на Костигановский проезд. Хоук остановил машину на обочине, и, слушая тихое урчание мотора, мы сидели и наблюдали за дорогой.
Перед нами на доске красного дерева было вырезано и покрыто золоченой краской: "ЧАСТНАЯ ДОРОГА". Она, извиваясь мимо нас, вползала в каньон. Никаких почтовых ящиков, Ничего такого, что бы говорило, что здесь кто-то проживает. Гора, в которую врезался каньон, была лесистой и мирной. Тишину не нарушало даже пение птиц.
- Давай пройдемся, - предложил я.
- Это может быть далеко, - сказал Хоук.
- Времени предостаточно, - заявил я.
Он вылез из машины, открыл багажник и взял домкрат. Я сунул в карман джинсов двадцать пятый. Мы отправились по дороге. В заднем кармане штанов Хоука лежал огромный сорок четвертый, рукоятка высовывалась наружу. Тяжелое оружие оттягивало брюки вниз: ремни у нас забрали еще в милл-риверском полицейском участке.
- На следующей стоянке, - сказал я тихо, - обязательно купим ремни.
- Хреново будут выглядеть девичьи спасители, если штаны у них вдруг упадут, - согласился Хоук.
- Уж не сэр ли Гавейн это сказал? - спросил я.
Хоук поднял руку, и мы застыли на месте.
Рядом не было никого, но за поворотом слышалось радио: толстяк Фэтс Домино пел свою "Блюбери-Хилл".
- Старый добрый рок-н-ролл, - пробормотал Хоук.
Мы вошли в лес и стали пробираться между деревьями, ориентируясь на звуки музыки.
Она доносилась из сторожки, стоящей слева от кованых железных ворот, от которых в обе стороны простиралась десятифутовая, сложенная из каменных глыб стена с колючей проволокой поверху. За воротами дорога, извиваясь, вписывалась в шикарный зеленый английский газон, а затем снова исчезала вдали. Хоук присел рядом со мной на корточки. Мы послушали, как диск-жокей треплется с кем-то из Менло-парка. Через открытую дверь я видел голову человека, откинувшегося назад и сложившего руки так, будто он сидит на стуле, задрав ноги вверх.