Нам потребовалось семнадцать часов, чтобы добраться до Двенадцатого шоссе в штате Вашингтон, к югу от Централии, и еще два - чтобы выехать на Каскады, возле Хрустальной Горы, к северо-востоку от горы Райнье. Возле Чинукского перевала, там, где Четыреста десятая дорога образует вилку, мы наткнулись на магазинчик и забегаловку при нем. На вывеске было выведено: "ЗАВТРАК ПОДАЕТСЯ ВЕСЬ ДЕНЬ". Перед магазинчиком была покрытая гравием парковка, огороженная наполовину вкопанными в землю шинами от грузовиков, поэтому стоянка очерчивалась этакими черными полумесяцами. Возле входной двери стояла бочка из-под масла, превращенная в мусорную корзину. Насколько я мог видеть, ее никогда не вытряхивали. Пластиковые стаканчики, обертки от сэндвичей, пивные бутылки, пустые сигаретные пачки, куриные кости и куча других, совершенно неразличимых и нераспознаваемых в настоящее время предметов, вываливались из переполненного бачка и были разбросаны на расстоянии примерно восьми футов. Сам магазинчик имел один этаж, и чувствовалось, что когда-то это было бунгало, одно из тех, что строили за пару дней после Второй мировой, чтобы возвращающиеся солдаты могли въехать туда с женами и чадами. Обшитый кирпично-красной дранкой, с верандой, идущей по всему периметру дома, магазин выглядел выкинутой на свалку вещью - а может, это архитектура такая. Над двумя ступенями, ведущими на крыльцо, висели оленьи рога, а чуть дальше стеклянными глазами пялилась на -вас лосиная морда.
Внутри - стойка и шесть табуретов по левой стене. Остальное пространство магазина занимали полки и столы, на которых стояли консервы, сковородки, рыболовное снаряжение, туалетная бумага, средство от насекомых и сувенирные кружки, вылепленные в виде медведя Смоки.
За стойкой находился толстяк с тоненькими ручками и повязкой на правом глазе. Его предплечья украшали татуировки. Левая - "За Бога и Отечество". Правая - "Валери" в венке. Толстяк носил футболку, а на голове кепку, на которой было выведено: "КОТ". Он читал книгу Барбары Картленд в мягкой обложке. Мы с Хоуком присели к стойке. Больше в магазине никого не было.
- Вы, ребята, хотите есть, - заявил толстяк.
- Завтрак, - сказал я. - Два яйца, хорошо прожаренных, ветчину, картофель "по-домашнему", тост из зернового хлеба, кофе.
- Нет зернового хлеба. Только белый.
- А серого хлеба нет? - спросил Хоук.
Человек за стойкой взглянул на него искоса.
- Нет, - сказал он. - Только белый.
- Тост из белого хлеба, - произнес я.
- Мне тоже, - сказал Хоук. - Мне то же самое, только пусть яйца будут не слишком прожаренными.
Толстяк налил две чашки кофе и поставил перед нами. Он так и не посмел взглянуть Хоуку в глаза. Повернувшись к грилю, он принялся готовить завтрак.
- Мы ищем дом Рассела Костигана, - промолвил я. - Не знаете случайно, где это?
- Знаю.
- Не хотите с нами поделиться? - спросил я.
- Подождите, я же готовлю, - сказал толстяк. - Как люди не понимают. Невозможно заниматься всем сразу.
- В деревне все несколько проще, - заметил Хоук.
Я выпил кофе. Мы с Хоуком вели машину посметф .и попеременно спали. Мне казалось, будто мои веки придавлены тоннами песка.
Хозяин поджарил яйца, ветчину и картошку как раз к тому моменту, когда тостер выплюнул четыре куска белого хлеба. Он положил на горячий хлеб подтаявшее масло и подал нам завтрак. Я попробовал. Видимо, картошку он держал жареной с прошлого года.
- Так, теперь давайте, что именно вы хотите узнать?
- Расc Костиган, - сказал я. - Надо бы узнать, как до него добраться.
- А, ну это довольно-таки просто. У него же самый большой дом в этих проклятущих горах. У него уйма денег. Но парень он неплохой. Ведет себя как местный. Носа не задирает. Не выпендривается. Приезжает, покупает все, что ему нужно, и уезжает. Всегда может какую-нибудь занятную байку рассказать, этот Рассел.
- Конечно, уж кому-кому, как не Расселу байки травить. Страсть умираю, как хочется услыхать его шуточки, - сказал я. - Так как же нам все-таки до него добраться?
- Очень просто, - отозвался толстяк и объяснил.
- Спасибо, - поблагодарил я. - А кто это придумал такую классную ограду для парковки?
- Вы про шины? Круто, да? Жена придумала.
- Ядерная штука, - подтвердил Хоук.
- Когда увидите Расса, - сказал толстяк, - не забудьте упомянуть, что это я навел вас на его дом.
Мы закончили завтракать, вышли к "вольво" и отправились обратно к Четыреста десятой дороге. Над нашими головами возвышались вечнозеленые стены хвойного леса, мы вдыхали свежий, чистый воздух и смотрели на стекающий в долину ручей.
Ах, глубинка, глубинка...
17
ДОРОГА к ОХОТНИЧЬЕМУ ДОМИКУ ОКАЗАЛАСЬ ИМЕННО в том самом месте, которое нам указал толстяк.
Грунтовая дорога, уводящая наверх в вечнозеленые леса без малейших намеков на разумную жизнь. Было десять тридцать теплого осеннего утра. В лесу звучала птичья трель, а в воздухе разносился едва уловимый запах "Пьюджет Саунд". Проехав по дороге примерно с милю, я остановился.
- Здесь трюк с братцем Кроликом не пройдет, - сказал Хоук.
- Знаю.
Мы вышли из машины и углубились в лес.
Деревья здесь были настолько высоки и с такими плотными шапками наверху, что земля казалась совершенно голой и темной. Лишь коегде росли весьма скромный кустарник и чахлая травка.
- Пойдем прямо на восток, - сказал я. - Солнце должно находиться прямо перед нами.
Затем, примерно через полчаса, повернем на юг и проверим, нельзя ли обогнуть домик. Если не дойдем до него, то выскочим на дорогу.
- А если пройдем, то запросто дошагаем до Орегона, - ухмыльнулся Хоук.
Сидящие в домике нас, разумеется, поджидают. Но им не известно, когда именно мы появимся. Время есть. Можно позволить себе роскошь побыть терпеливыми. Наблюдать не торопясь.
Сьюзен, видимо, отнюдь не счастлива с Расселом, зато можно не беспокоиться насчет ее безопасности. Пусть только меня дождется. Земля под ногами была упругой от вековых залежей хвои. Деревья, мимо которых мы проходили, были совершенно прямые. Они тянулись далеко вверх, пока на самой макушке не раскидывали толстые сучья и не переплетались ветвями. Иногда нам приходилось обходить поваленное дерево, ствол которого насчитывал футов пять в диаметре, со сломанными от падения сучьями, корнями, вздыбленными в воздух выше моей головы. В лесу пели птицы, но больше не попадался никто и ничто. В одиннадцать мы свернули на юг, оставив солнце слева.
В двадцать минут двенадцатого я почуял запах дыма. Посмотрел на Хоука. Он кивнул. Мы остановились, принюхиваясь и вслушиваясь. Никакого движения, ни звуков, только щебетание птиц и легкий, играющий среди стволов деревьев ветерок.
- Если нас поджидают, то должны расставить поблизости охрану, - тихо сказал Хоук.
Запах дыма не исчезал. Мы снова тихо и осторожно двинулись вперед. В лесу довольно сложно определить источник дыма, но нам показалось, что он находится впереди справа, поэтому мы стали продвигаться именно в том направлении. В руке у меня лежал автоматический пистолет - патрон в патроннике, палец на спусковом крючке. Впереди и справа сквозь деревья я заметил какие-то блики. Дотронулся до руки Хоука, и мы направились в ту сторону, аккуратно опуская ноги на покрытый хвоей лесной ковер, двигаясь крайне осторожно, высматривая в траве безопасные - без веточек и листьев места, куда можно было бы ступить, изо всех сил напрягая обоняние, слух и зрение, высматривая людей с оружием, ветки, что могли громко треснуть под башмаком, электрические провода или телекамеры.