— Нет, сэр, хоть я и благодарю вас. Но, как я уже сказала, я не стану вашей невестой.
Еще один порыв ветра прошумел в деревьях. Ветви над головой зашевелились, стайка черных дроздов всполошилась и улетела прочь. Конь заржал и затряс серебряной упряжью.
— Я решил, — отрезал лорд Смерть ледяным тоном.
— Нет, сэр, — упрямо повторила я, почувствовав прилив сил. — Я не выйду за вас замуж. Я буду жить, и дышать, и танцевать, и рассказывать своим детям сказки. Я выйду замуж по любви!
Еще мгновение, подумалось мне, и я смогу вновь стоять на собственных ногах. Я говорила храбро и уверенно, но, должна признаться, в сердце ощущала боль, и страх, и пустоту бóльшую, чем в желудке. Чума. Чума. Выл ветер, деревья низко склонялись под его порывами.
— Я не принимаю отказов, Кетура, — промолвил лорд Смерть.
Конь ударил копытом в землю.
— Сэр, я обязана вам подчиняться, но любить вас я не обязана. Подумайте: вам придется провести вечность с женой, которая вас не любит.
Он поднял меня, как будто я весила не больше младенца, и усадил на коня.
Конь был быстр, сбежать мне не удастся. Лорд Смерть больше не говорил со мной, а я не говорила с ним, но мое сердце клокотало от ярости. Нет! Я не буду твоей! Даже если ты утащишь меня в свое изъеденное червями королевство, я не буду принадлежать тебе!
Когда мы наконец добрались до края леса, откуда я могла видеть в окне нашего домика плачущую Бабушку, лорд Смерть ссадил меня на землю.
— Завтра вечером, — напомнил он, — когда тень леса дойдет до твоего дома.
— Я найду свою настоящую любовь, сэр, и не дам вам забрать мою душу. И все души, которые вы пожнете во время чумы, тоже.
— Кетура, — произнес он, наклонив голову, а затем повернул коня и ускакал прочь.
Глава вторая,
в которой меня встречают дома с опаской и подозрениями, и в которой я рассматриваю возможных женихов
Лорд Смерть оставил меня близко к опушке леса. Отсюда я могла сквозь деревья видеть наш дом и лежащую позади него деревню.
Ноги подо мной подкашивались, я боялась сделать хотя бы шаг вперед, опасаясь, что упаду и больше уже не поднимусь. Стояла и с тоской смотрела на Крестобрежье сквозь деревья, росшие у опушки.
Крестобрежье было самым бедным селением в самом бедном уголке королевства, и все же в этот момент я сомневалась, что где-нибудь в мире есть место прекраснее. Деревенскую площадь у подножия холма невозможно было перейти, не утонув в грязи, кроме разве что зимой, когда грязь замерзала, или в разгар лета, когда она, ссыхаясь, становилась твердой, как обожженный кирпич. Домики нуждались в починке, и больше всех — наш с Бабушкой. Солома на крышах обтрепалась и истончилась, в ней устроили себе гнезда мыши и птицы. На мельницу было не взглянуть без слез; и не одна хозяйка, ожидавшая, пока ее зерно размелют в муку, видела там полчища крыс. Лодки, качающиеся на волнах залива, обветшали и стали серыми, как будто их долго-долго носило по морю.
— Бабушка! — позвала я. Когда никто не ответил, я сделал шаг вперед — и действительно упала. Собрав все свои силы, я заставила себя сесть и опять крикнула: — Бабушка! Это я, Кетура!
И тут раздался треск — кто-то шумно прокладывал себе дорогу сквозь лес. Я подумала, что это, возможно, великий олень, но тут же обнаружила, что шумел вовсе не дикий зверь, а лошадь. Должно быть, лорд Смерть передумал и вернулся за мной.
Но лошадь оказалась золотистой кобылой, а на ее спине восседал не кто иной как Джон Темсланд, сын лорда Темсланда, нашего землевладельца.
Он спешился и обхватил мое лицо ладонями, а затем протянул мне бурдюк с водой.
— Во имя всех святых! — произнес он, пока я пила. — Мы искали тебя три дня. Думали, ты погибла.
Я вытерла рот и подбородок.
— И очень скоро погибну, если вы оставите меня здесь, сэр, ибо я не в состоянии идти на собственных ногах.
Он бережно поднял меня на руки и понес. Выйдя из леса, поставил на ноги и продолжал удерживать за плечи.
— Вы очень добры, сэр, — проговорила я, смутившись. Красивый молодой лорд заговорил со мной впервые в жизни, и надо же было так случиться, что это произошло после того, как я три дня проблуждала по лесу! И тут я припомнила последние слова, сказанные мной лорду Смерти. — Сэр, мне нужно поговорить с вами об одном очень срочном деле.
— Сначала вам нужно отдохнуть после всех испытаний, мистресс Рив, и вернуть прежний цвет этим милым щечкам, — любезно возразил он.
Такой весомый комплимент мои бедные ноги вынести отказались и еще раз подкосились подо мной. Молодой лорд Джон подхватил меня на руки и понес в дом.
Там было полно народу, все плакали и разговаривали шепотом.
Джон поставил меня на ноги, но продолжал обнимать, не давая упасть.
Плач и шепот как отрезало.
— Я дома, — сказала я. Мои глаза загорелись при виде мясного пирога на столе.
Все головы повернулись ко мне. Какая-то женщина вскрикнула, какой-то мужчина выругался, раздалось всеобщее «аххх». Бабушка вскрикнула «Кетура!» и бросилась ко мне с распростертыми объятиями, но на ее пусти выросла Матушка Между-Прочим.
— Не трогай ее! — воскликнула она. — Это призрак!
Бабушка схватилась за сердце:
— Кетура, ты призрак?
И хотя вид Бабушки был для меня милей всего на свете, мой взгляд так и притягивал к себе пирог на столе.
— Чушь! — отрезал Джон. — Но она им станет, если не поест сейчас же.
Он подвел меня к скамье у стола, а Бабушка обошла Матушку Между-Прочим и поставила передо мной тарелку с пирогом. Она еще не успела разрезать его, как я уже принялась уплетать за обе щеки.
— Призраки так не едят! — счастливо воскликнула Бабушка. Она поцеловала меня в макушку и уселась напротив, излучая облегчение и заботу.
— Где вы ее нашли? — поинтересовалась Сплетница.
— Там, где сто раз искали — у края леса, за ее собственным домом, — пояснил Джон.
— Уж кто-кто, а наш молодой лорд Джон да чтоб не нашел девушку! — сказал кто-то из мужчин.
— Он такой, наш Джон, — согласился другой, и остальные присоединились к похвалам.
Кажется, Джону было немного не по себе от всех этих славословий, и он поспешил распрощаться.
— Я приду проведать, все ли с тобой в порядке, — сказал он мне.
— Спасибо, сэр, — ответила я, спешно проглотив все, что было во рту. — Думаю, со мной все хорошо, но я была бы очень благодарна, если бы могла переговорить с вами совсем по другому поводу и как можно скорее.
Он кивнул и вышел.
В какого он вырос красавца, дивилась я. Волосы цвета зрелой пшеницы, а глаза аквамариновые, как вода в нашем заливе. Все односельчане любили его и гордились, что он пробивал мячом дальше, чем любой парень в деревне, а уж в игре «протащи валун» ему вообще не было равных.
Когда Джон ушел, гости снова зашептались, таращась на меня с вытянувшимися лицами. Само собой, они были несколько разочарованы, потому что пришли-то они на поминки. Некоторые из мужчин, при жизни дедушки бывшие его друзьями, порой рассказывали истории о лесе и людях, павших жертвой его коварства. Сейчас они по временам взглядывали на меня и с изумлением покачивали головами, как будто я пренебрегла всей мудростью великой эпохи прошлого.
Сплетница уж точно была разочарована, когда я появилась живая и относительно невредимая; но когда другие, бросая на меня взгляды искоса, зашептались о проделках фей, она воспрянула духом.