Лорд Смерть подъехал ко мне близко-близко. От него не веяло теплом, я не слышала его дыхания. Он стоял рядом совсем тихо и неподвижно, но в этой тишине был необыкновенный покой. Казалось, что он готов стоять около меня целую вечность и слушать, слушать… Ничто не могло потревожить нас, ибо вокруг не существовало ни времени, ни движения.
— Значит, там не нашлось для тебя любви? — спросил он мягко.
— Расскажите мне, каково это — умирать, — ответила я.
Он сошел с коня, все время глядя на меня каким-то странным взглядом.
— Ты каждый день испытываешь нечто подобное смерти, — тихо сказал он. — Она так же знакома тебе, как хлеб и вода.
— Да. Каждую ночь, когда засыпаю.
— Нет. Каждое утро, когда просыпаешься. — Он всмотрелся в мое лицо, прикоснулся к нему пальцами — такими холодными, что они обожгли мне щеку, висок, губы, прожгли все мое существо до самого нутра. — Но просто знать — этого недостаточно. Кетура, я отказался от прав на твою душу. Пойдем, я отвезу тебя домой. Знаешь ли ты, что победила меня? Что каким-то ловким трюком заставила мое сердце полюбить тебя? Делай, что пожелаешь, выходи замуж, за кого пожелаешь, иди, куда пожелаешь. Ты доживешь до глубокой старости и не увидишь меня до той поры, когда рука жизни придавит тебя до того тяжело, что ты будешь рада избавиться от этой тяжести.
Он отступил от меня и протянул руку, чтобы посадить в седло.
Меня вдруг осенило, что я держу свою жизнь в собственных руках. Я обняла ее, прочувствовала ее теплую тяжесть, ее дыхание. Но я слишком далеко зашла. Лес стал теперь для меня красивее деревни с ее яркими красками. Лесная тишина звучала для меня прекраснее, чем пение Беатрис.
Я чувствовала, как растет тяжесть жизни в моих руках, пока ноша не стала непосильной.
Я гордо выпрямилась во весь рост.
— Сэр, вот мое желание: возьмите меня в жены.
Ветерок стих, птицы прекратили свои песни, а деревья, казалось, наклонились, прислушиваясь.
— Ты же твердо решила выйти замуж только по любви, — промолвил он.
— Я люблю вас, — ответила я.
Деревья вокруг задышали, запели, зашелестели.
— Могу ли я верить твоим словам? — спросил лорд Смерть.
— Я доскажу вам конец истории, — сказала я. — Самый последний конец, самый правдивый из всех концов. Жила-была одна девушка…
— И какая девушка! — прошептал он.
— …которая задолго до того, как потеряться в лесу, полюбила лорда Смерть. В прошлом году снег шел до самого июня. Ее это не заботило, потому что она любила лорда Смерть.
Когда голодный олень и его мерзнущие дети пришли в деревню той холодной весной, девушка не сердилась на них за то, что они съели ее тюльпаны — и стебли, и листья, и бутоны. Она не сердилась за то, что они украли у нее желтый цвет весны. Надежда, которую рождает желтизна цветов, думала она, наверное, не идет ни в какое сравнение с их вкусом.
Она знала, что это лорд Смерть насыщает яблоки сладостью, когда приходит осень. Это он научил ее радоваться солнцу в синем небе и слышать дыхание деревьев в весеннем ветре. Он заставил ее понять, как сильно она любит своих друзей и как сильно любит ее Бабушка, и… О, это он научил девушку любить дыхание в ее легких.
Она знала, что никогда по-настоящему не жила, пока не встретила его, и никогда не была так счастлива и довольна судьбой, пока ее не тронула его скорбь.
Он поднял руки, как если бы хотел сжать в них мои, но не сжал.
— Кетура… — простонал он и опустил руки.
— Вы, мой господин, вы конец всех правдивых историй.
Я подняла руку, чтобы прикоснуться к нему.
— Я не дам тебе уйти с ним! — раздался голос у меня спиной.
— Джон! — вскрикнула я.
Он выскочил из подлеска, бурлящая в нем жизнь заставляла самый воздух вибрировать вокруг него. Лицо Джона было бледно, челюсти стиснуты.
— Я-то думал, что ты убежала по крайней мере к принцу фей, Кетура! Никогда не подумал бы… Ладно, неважно. — Джон встал лицом к лицу с лордом Смертью. — Разрешите ей остаться здесь, сэр. Если вы ее любите, вы подарите ей жизнь, и я сделаю ее благородной дамой, хозяйкой замка.
— Джон! — Я подняла ладонь. — Джон, не вмешивайся!
— В моем королевстве, Джон Темсланд, Кетура обретет королевскую власть, — сказал лорд Смерть.
Джон подступил к нему на шаг. Его руки сжались в кулаки, потом расслабились, потом сжались опять, словно не знали, как бороться с таким врагом.
— Я слышал, что у вас сердце пирата, но до сей поры не подозревал, насколько оно черно, — проговорил он тихим, дрожащим голосом.
— Я люблю ее, — сказал лорд Смерть, и его бездонные глаза обратились ко мне.
— Если вы ее любите, почему забираете в свое мрачное жилище? В вашу преисподнюю?
Лорд Смерть смотрел теперь на Джона, и в его глазах светилась жалость.
— Нет никакой преисподней, Джон Темсланд. Каждый человек, умерев, видит ландшафт собственной души.
— Я не боюсь ни тебя, ни преисподней! — взревел Джон, делая еще один шаг.
И действительно — в это мгновение в лорде Смерти, казалось, не было ничего, что внушало бы страх. Он был всего лишь темный и прекрасный человек. Его горящие глаза погасли, одно плечо приподнялось и опустилось.
— Конечно же ты меня боишься, — промолвил он. — Я могу забрать две вещи, которые тебе дороже всего, — твою жизнь и твою любовь.
Джон приблизился еще на шаг, и я почувствовала, какой яростью полон этот единственный шаг. Он выхватил из ножен свой охотничий нож. Ветер поднял пыль с лесной почвы, запорошил мне глаза, и они наполнились слезами.
Лорд Смерть приподнял бровь. Он чуть приоткрыл полу своего плаща, и из его складок исторгся мрак. Конь по имени Ночь шарахнулся и заржал.
— Джон, — проговорила я дрожащим голосом, — ты хочешь убить Смерть?!
— Нет, — ответил Джон мне, не отводя глаз от лица лорда Смерти. — Но если он заберет тебя, я последую за тобой.
Он повернул нож к себе лезвием и направил острие прямо в сердце.
Я выставила руку, желая успокоить его, как он когда-то успокаивал подругу оленя в тот день в лесу, который теперь казался мне таким далеким. Моя рука дрожала, и я собрала всю свою волю, чтобы унять дрожь.
— Разве ты не видишь, Джон, — я должна уйти с ним!
Нож не сдвинулся ни на йоту.
— Джон, я попробую объяснить… — Я старалась говорить как можно ровнее, чтобы успокоить юношу. — Каждое мое дыхание принадлежит лорду Смерти. Мысль о нем заставляет меня радоваться каждому новому дню. Я… я люблю его.
— Разве можно любить Смерть?!
Как я могу объяснить, что лорд Смерть шагал рядом со мной всю мою жизнь? Как объяснить, что он — ее неизбежная, ее самая сокровенная часть, что он всегда был и должен оставаться впредь моим спутником, моей единственной и вечной любовью? Сколько раз он поддерживал меня? Сколько раз я думала, что ускользнула от него, тогда как на самом деле он всего лишь не заявлял на меня свои права? Как часто я ощущала силу его объятий, — силу, способную повернуть реку вспять, обрушить гору, остановить мир и запустить его вновь?
Наконец я сказала:
— Его голос холоден поначалу, Джон. Он кажется лишенным чувств. Но если ты вслушаешься в него без страха, то обнаружишь, что, когда он говорит, самые простые слова становятся поэзией. Когда он стоит рядом, твоя жизнь превращается в песню, в гимн. Когда он касается тебя, даже самые маленькие твои таланты расцветают золотым цветом, а самая простая любовь поражает твое сердце своей красотой.