Мне было чему научить Фанка: как защищаться против более крупных игроков; маневрам глубоко под кольцом; как использовать его мобильность. Для здоровяка Фанк обладал большой мобильностью. А еще он был умным.
Если бы мне нужно было идти в разведку, я бы взял с собой Фанка.
Фанка изначально задрафтовал «Сиэтл», собиравшийся включить его в сделку по Рэю. «Селтикс» обменяли нескольких своих больших ребят – включая Эла Джефферсона – в рамках обмена, который привел в команду меня. Поэтому мы рассчитывали, что Фанк внесет более весомый вклад в игру, чем ты обычно ожидаешь от новичка. И он хорошо себя проявил.
В декабре наш основной центровой Кендрик Перкинс вынужден был сесть на лавку из-за воспаления пальца на ноге. В этом не было ничего странного. Чуваки постоянно отбивали себе пальцы ног. Но Перк травмировал палец не во время игры. Он неправильно собрал каркас кровати, и тот развалился, придавив ему ногу. СМИ превратили это в прикол, и, оглядываясь в прошлое, скажу, что это было действительно смешно, но на тот момент никто из нас не смеялся. По сравнению с прошлым сезоном у нас сменилась половина ростера, и каждая игра была нам нужна как воздух – чтобы привыкнуть друг к другу и наладить взаимопонимание. До сих пор наша стартовая пятерка была неизменной – я, Пи, Рэй, Рондо и Перк, – и мы зажигали только так: семнадцать побед при всего двух поражениях. Но мы не были удовлетворены результатами и не принимали успехи как должное. Нет, мы думали такие: «Черт, Перк, ты же игрок NBA с деньгами NBA. Ты зачем сам собираешь мебель? Зачем покупаешь IKEA?»
Короче, Фанк получил свой первый в карьере старт. Нервничал просто дико. Черт, да он едва не задыхался от волнения. Но отдал себя игре без остатка. Набрал шестнадцать очков – включая десять из десяти штрафных бросков – и сделал девять подборов. Тогда-то я и понял, что этот парень станет неотъемлемой составляющей нашего успеха. Вот почему я не слезал с него: постоянно подначивал его и бросал ему вызовы. Мы с ним каждый день тренировались вместе. Лучшего партнера для тренировок, чем Фанк, просто не сыскать.
Затем случился тот декабрьский вечер 2008-го – игра с «Портлендом». К концу третьей четверти мы развили преимущество в двадцать пять очков, поэтому все игроки старта ушли с площадки. Ну а к середине четвертой четверти «Блэйзерс» сократили разрыв уже до тринадцати. Но вот что было классного в том составе «Бостона», так это наше умение быстро спохватиться. Нам не нужен был тренерский штаб, чтобы объяснить нам, что наша игра не соответствует нашему потенциалу. Поэтому во время тайм-аута я собрал группу запасных, игравших на тот момент на площадке, и рассказал им, что к чему. Я не выбирал выражений. Не был вежлив с ними. И Фанка это разозлило. Он не был зол на меня. Он злился на самого себя. Злился из-за того, что играл не лучшим образом и подвел команду. Теперь игрокам старта приходилось возвращаться в игру. Он в гневе выскочил из круга игроков и уселся в конце скамейки запасных со слезами на глазах – и это даже попало в объективы телекамер.
Сэм Касселл сидел с ним рядом на лавке и набросил ему на голову полотенце, чтобы люди не видели его слез. И я понял это инстинктивное движение. Он хотел защитить личное пространство своего партнера. Он знал, что СМИ раздуют из этого историю, что они, конечно же, и сделали. Но у Фанка не было повода стыдиться этих слез. Как раз наоборот – ему следовало бы гордиться ими. Ведь они показали, насколько он неравнодушен. Все мы в тех командах «Селтикс» были такими же, как он. Все были невероятно страстными. Никто не скрывал своих чувств. И я всегда предпочту более страстного игрока, не обладающего большим мастерством, более классному, но не страстному игроку.
Фанк обладал обоими качествами – он был и страстным, и умелым.
За те четыре года, что я отыграл с ним в «Бостоне», у него было несколько моментов, в которых решалась судьба команды. Как, например, в четвертой игре финальной серии 2010 года против «Лейкерс», когда он набрал восемнадцать очков – и половину из них в четвертой четверти.
«Я чувствовал себя монстром, – сказал он на пресс-конференции после игры. – Реально. Я буду с вами предельно честен. Я чувствовал себя так, словно меня невозможно остановить».
Я так гордился им после игры, так гордился тем, что услышал от него, – ведь он говорил с тем нахальством, которое я так старательно пытался ему привить. Подмастерье стал мастером.
Однако между нами по-прежнему случались ситуации, в которых я вынужден был напоминать ему о том, что он никогда не будет доминировать рядом со мной.