— Ваша характеристика мне не нужна.
— Так вот и не нужна?
— Вы скандальная ненадежная личность. Ваша характеристика только испортит мне репутацию и общий балл. Не нужно мне от вас ничего.
— Прелесть моей характеристики как раз в скандальной репутации, дура.
— Подонок, — ответила я, и Улыбашка, распознав злость в моем голосе, бросился на прутья решетки, чтобы устранить субъекта, на которого злость направлена.
Локен невозмутимо шагнул назад, а Гетен подскочил, и на его лице на целое мгновение появилось испуганное выражение. Мне хватило этого мгновения, чтобы почувствовать удовлетворение.
— Ко мне, дружище, — отозвала я тхайна и добавила с мстительной улыбкой: — Не пугай профессора.
Профессор побелел от возмущения; правда, быстро справился с собой, и возмущение на его лице сменилось хитрым выражением:
— Никак смелости набралась, Унсури? А будешь ли ты такой смелой без тхайна?
— Вас это не касается. Если это все, что вы хотели сказать, то я прошу вас уйти и не раздражать тхайна.
— И то верно. И так уделил тебе слишком много времени.
С этими словами Гетен, развернувшись, пошел к выходу. Совестливостью этот человек не отличается, поэтому меня не удивило, что он не принес извинения за то, что вынудил меня участвовать в своей авантюре, и даже не поблагодарил.
Локен же остался. Подойдя к вольеру на опасно близкое расстояние, он миролюбиво заключил:
— На Гетена бесполезно злиться. Он живет высокой идеей, исследованиями и мечтами о великих свершениях. Люди для него – лишь инструменты для достижения целей.
— Мне безразлично, чем он живет. Подонок – он подонок и есть.
— Зато не лицемер, — пожал плечами Локен, игнорируя тяжелый взгляд Улыбашки. Тхайн сглотнул – при виде орионца у него обильнее вырабатывается опасная для людей слюна.
Я опустила руку на голову тхайна и предупредила:
— Тебе лучше отойти, Локен.
— Обязательно отойду. Но сначала мы решим вопрос с оплатой.
Я скрипнула зубами. Мне удалось перевести ему всю сумму, но жадный орионец может потребовать и еще.
— Тебе уже заплачено, — напомнила я.
— Деньги я вернул твоему дружку Каркано, потому что твой счет заблокировали за обнуление средств, — объяснил Локен и снял со своего мизинца мой «космический» перстень, после чего сунул руку с ним в вольер через прутья решетки.
Это еще что за шуточки?
— Бери, это твое, — подбодрил меня орионец. — И не беспокойся: кристалл я не заменил и не испортил.
Я медленно протянула руку, чтобы забрать перстень, но Локен в последний момент резко поднял руку, так что я схватилась в недоумении за воздух. Рассмеявшись, мужчина опустил руку и сам уже вручил мне перстень.
— Почему? — только и спросила я, надев перстень на палец.
— Ты вот этого монстра, — Локен указал на тхайна, — не для собственных исследований спасла, и не для того, чтобы набрать материалы для курсовой. Тебе, дурочке, стало его жаль, а мне не хотелось бы наживаться на этом.
Я промолчала, не зная, как ответить. Поблагодарить его? Да, пожалуй, эти слова бы подошли, но я сказала другие:
— Удивительно, правда? Откуда у центаврианской штамповки взялись сострадание и сопереживание? Ты, наверно, чрезвычайно озадачен, Локен.
— Я действительно озадачен, — улыбнулся орионец. — Ты девчонка совсем, Унсури, и девчонка добрая. Если бы не воображала о себе всякое, не попала в неприятности. Не глупи больше – не всегда найдется такой, как я, чтобы тебя спасти.
— Ой-ой, — протянула я насмешливо, — нашелся спаситель! Я, между прочим, тоже тебя спасла, и не настолько ты меня старше, чтобы называть девчонкой.
— Пожалуй, да, — приняв серьезный вид, проговорил задумчиво орионец, — теперь тебе можно дать не тринадцать, а шестнадцать. Прогресс!
Я усмехнулась, и мужчина протянул мне руку. Я уставилась на нее удивленно.
— Перенял у землян, — объяснил Локен, — это у них особый жест – что-то вроде перемирия. Надо пожать друг другу руки.
Я пожала. Локен убрал руку и взглянул на тхайна:
— Пока, монстр. Защищай его, раз уж взялась, центаврианочка.