— Я же хотел, как лучше, — невнятно сказал он Диксону, помогавшему ему улечься на стол.
— Что? — спросил Диксон.
— Я должен был высадиться…
— Лежите, — проворчал Диксон. — Первобытный энтузиазм…
Сидоров увидел, как с потолка спускается большая белая груша. Груша повисла совсем близко, у самого лица, перед глазами поплыли темные пятна, заложило уши, и вдруг тяжелым басом запел Валькенштейн:
— Кто угодно… — упрямо прошептал Сидоров с закрытыми глазами. — Любой пойдет вперед…
Диксон стоял рядом и смотрел, как тонкая блестящая игла киберхирурга входит в изуродованную руку. «Как много потерял крови, — подумал Диксон. — Много-много. Горбовский вовремя вытащил их. Опоздай он на полчаса, и мальчишка никогда уже больше не оправился бы… Но Горбовский всегда возвращается вовремя. Так и надо. Десантники должны возвращаться, иначе они бы не были десантниками».
ВЛАДИМИР МИХАЙЛОВ
Ручей на Япете
Владимир Михайлов родился 24 апреля 1929 года. Окончил юридический факультет Рижского университета им. П.Стучки. До 1950 года работал следователем в прокуратуре, служил в армии, был на партийной работе. С 1958 года перешел на литературное поприще, работал в редакциях ряда рижских изданий и писательских организациях, публиковался в антологиях. Был главным редактором журнала «Даугава», превратившегося под его руководством в годы перестройки в один из самых интересных журналов страны. Известен также как поэт и переводчик. Живет в Москве. В качестве фантаста дебютировал в литературе в 1962 году, когда в «Искателе» была опубликована его повесть «Особая необходимость». Владимир Михайлов руководил Рижским семинаром молодых фантастов, был одним из руководителей Малеевского семинара молодых фантастов. Член литературного жюри премии «Странник». Лауреат премии «Странник» по категории «Паладин фантастики», а также премий «Аэлита» и «Соцкон».
Звезды процарапали по экрану белые дуги. Брег, грузнея, врастал в кресло. Розовый от прилившей крови свет застилал глаза, приглашая забыться, но пилот по-прежнему перетаскивал тяжелеющий взгляд от одной группы приборов к другой, выполняя главную свою обязанность: следить за автоматами посадки, чтобы, если они откажут, взять управление на себя. За его спиной Сивер впился взглядом в экран кормового локатора и от усердия шевелил губами, считая еще не пройденные сотни метров, которым, казалось, не будет конца. Звезды вращались все медленнее, наконец вовсе остановились.
— Встали на пеленг, — сказал Брег.
— Встали на пеленг, — повторил Сивер.
Япет был теперь прямо под кормой, и серебряный гвоздь «Ладоги» собирался воткнуться в него раскаленным острием, завершив свое многодневное падение с высоты в миллиарды километров. Вдруг тяжесть исчезла. Сивер собрался облегченно вздохнуть, но забыл об этом, увидев, как помрачнело лицо Брега.
— М-м-м-м-м!.. — сказал Брег, бросая руки на пульт. — Не вовремя!
Тяжесть снова обрушилась.
— Тысяча! — громко сказал Брег, начиная обратный отсчет.
Он повернул регулятор главного двигателя. На экране прорастали черные скалы, между ними светился ровный «пятачок».
— Следи, мне некогда, — пробормотал Брег.
— Идем точно, — ответил Сивер.
— Кто там? — спросил Брег, не отрывая взгляда от управления.
— Похоже, какой-то грузовик. Видимо, рудовоз…
— Сел на самом пеленге, — сердито бросил Брег. — Провожу отклонение.
— Порядок, — сказал Сивер.
— Шестьсот, — считал Брег. — Триста. Убавляю…
Сивер предупредил:
— Закоптишь этого.
— Нет, — проговорил Брег, — сто семьдесят пять, уберу факел, сто двадцать пять, сто ровно, девяносто.
— А хотя бы, чего ж он так сел? — сказал Сивер.
Скалы поднялись выше головы.
— Самый паскудный спутник, — сказал Брег, — надо было именно ему оказаться на их трассе. Сорок. Тридцать пять. Упоры!
Зеленые лампочки замигали, потом загорелись ровным светом.
— Одиннадцать! — кричал Брег. — Семь, пять!..
Двигатель гремел.
— Ноль! — устало сказал Брег. — Выключено!
Грохот стих, лишь тонко и редко позванивала, остывая, обшивка кормы да ласково журчало в ушах утихомирившееся время. Сивер открыл глаза. Рубка освещалась зеленоватым светом, от него меньше устает зрение. Брег потянулся и зевнул. Они посмотрели друг на друга.
— Но ты здорово, — сказал Сивер. — И надо же: автомат скис на последних метрах.
— Я его подкарауливал, — ответил Брег. — Чувствовал, что вот-вот… С этой спешкой мы его перегрузили, как верблюда. Теперь придется менять.
— Я думал, ты мне поможешь.
— Ну, помогу, а потом займусь. Полагаю, времени хватит.
— Когда, ты считаешь, они придут? — спросил Сивер.
— Суток двое прозагораем, а то и меньше, — сказал Брег.
— Только? По расчету вроде бы выходило пять дней. Я хотел здесь оглядеться…
— Тут одного дня хватит. Камень и камень, тоскливое место. Вот если бы они возвращались месяцем позже, на их трассу вывернулся бы Титан, там садиться благодать, и вообще цивилизация.
— Вот тогда-то, — сказал Сивер, — мы и врезались бы. Скажи спасибо, что это Япет — всего-навсего пять квинтильонов тонн массы. Титан раз в тридцать массивнее…
— Чувствую, — улыбнулся Брег, — ты готовился. Только к Титану я и не подскочил бы, как лихач. Я его знаю вдоль и поперек. Так что не удивляй меня знаниями. Кстати, их ты, пожалуйста, тоже не удивляй.
— Ну уж их-то мне и в голову бы не пришло, — сказал Сивер. — С героями надо осторожно…
— Правильно, — кивнул Брег. — Со мной-то стесняться нечего: раз дожил до седых волос на посыльном корабле — значит, явно не герой.
— Ну ладно, чего ты, — пробормотал Сивер.
— Я ничего, — спокойно сказал Брег. — Я и сам знаю, что не гений и не герой.
Они еще помолчали, отдыхая и поглядывая на шкалы внешних термометров, которые должны были показать, когда окружающие камни остынут наконец настолько, что можно будет выйти наружу. Потом Сивер сказал:
— Да, герои — это… — Он закончил протяжным жестом.
— Не знаю, — проговорил Брег, — я их не видел в те моменты, когда они становились героями, а если бы видел, то и сам бы, может, стал.
— А кто их видел? — спросил Сивер. — Герои — это рекордсмены; уложиться на сотке в девять секунд когда-то было рекордом, потом — нормой мастера, а теперь рекордсменом будет тот, кто не выйдет из восьми. Так и тут. Чтобы летать в системе, не надо быть героем; вот и мы с тобой путешествуем, да и все другие, сколько я их ни видел и ни показывал, — тоже вроде нас. А вот за пределы системы эти вылетели первыми.
— Ну не первыми, — сказал Брег, он собрался улыбнуться, но раздумал.
— Но те не вернулись, — проговорил Сивер. — Значит, первые — эти, и уж их-то мы встретим, будь уверен. У меня такое ощущение, что мне повезет, и я сделаю прима-репортаж.
— Ну, — сказал после паузы Брег, — можно выходить.
Они закрепили кресла, как и полагается на стоянке, неторопливо привели рубку в порядок, с удовольствием ощущая легкость, почти невесомость своих тел, естественную на планетке, в тысячу раз менее массивной, чем привычная Земля. Сивер взял саквояж и медленно, разглаживая ладонями, стал укладывать в него пижаму, халат, сверху положил бритву. Брег ждал, постукивая носком ботинка по полу.