Э. Макаревич в своей книге «Филипп Бобков и пятое Управление КГБ: след в истории»: «КГБ регулярно направлял в Центральный комитет партии записки о настроениях в обществе. Пятое управление изучало настроение интеллигенции. Главное здесь было понять, чем дышат лидеры общественного мнения. Аналитики „пятерки” определили свой круг, в который входили ведущие деятели искусства, литературы, образования, науки. Их было около двух тысяч по стране: ведущие режиссеры, актеры, музыканты, ректоры вузов, академики, писатели. Весьма авторитетные для других, они влияли на интеллигентскую среду. Поэтому их мнением интересовались. В Институте социальных исследований был создан закрытый сектор Пятого управления, который возглавил заместитель директора Института. Туда направили работать пятнадцать офицеров из „пятой службы”. Институт, выросший на основе этого сектора, по сути, стал научной базой политической контрразведки» [11].
И еще: «Известно было умение Бобкова беседовать с людьми разного круга, от высоколобых интеллектуалов до пропитанных иронией и сарказмом литературных авторитетов. Этого умения коснулся в своей книге „Таинственная страсть. Роман о шестидесятниках” популярный писатель Василий Аксенов. В главе „Исход” он пытается ущучить генерала, используя свое мастерство незаурядного памфлетиста. Но под его пером, вопреки желаниям, предстает вполне самостоятельная личность, владеющая не меньшей иронией и сарказмом, к тому же проницательным умом. Писатель не мог пойти против обаяния этой фигуры, хотя писал со слов одного из участников беседы, а генерала наделил фамилией Вовков, а именем Максим Денисович. Итак, беседуют трое: генерал, похожий на Бобкова, писатель, похожий на руководителя писательского союза, и поэт, похожий на Роберта Рождественского, под кличкой Роб Эр, под именем Роберт Петрович и Роберт Болеславович».
Или такое напутствие: «Известна была установка Бобкова, которую он внушал офицерам Управления: „Чтобы вам было ясно, в чем заключается ваша работа, — надо всегда идти от противника. Где чувствуется его рука — там наше присутствие и должно быть”».
Как и информационные технологии, технологии коммуникативные не требуют для своего выполнения физических ресурсов, например, для устрашения, чтобы подтолкнуть кого-то к определенным действиям. Для человека важнее его личное вовлечение, когда он считает, что он сам принял решение, хотя на самом деле ему создают контексты, подталкивающие его к нужному типу решения. Именно «обволакивающая» его разум виртуальность и создает такие контексты, имитирующие реальность.
И Бобков усиленно создавал такую виртуальную реальность, которая тормозила неправильные действия. Например, историк спецслужб А. Колпакиди рассказывает: «Мало кто понимает роль 5 управления КГБ в СССР. Громкие дела с диссидентами, Сахаров, Солженицын, Таганка, Любимов, Высоцкий, Евтушенко, Аксенов, Бродский, Виктор Луи, о которых снимают теперь потешные сериалы, псевдодокументальные фильмы, за всем стоял Бобков» [12].
С помощью Питовранова Бобков переходит под крыло Андропова. И здесь появляются темы, которых до этого не было. Историк Н. Яковлев «рука об руку» с Бобковым начинают заниматься масонами.
А. Колпакиди говорит: «Полагаю, тема масонства не прошла для Юрия Владимировича даром. Масоны во Временном правительстве, свергшие царя, контактировали с братьями из английских, французских, прочих зарубежных лож. Андропов и его ближний круг испугались. Вдруг Запад создаст в СССР некую контрэлиту, которая их заменит. Напомню, до Андропова с Бобковым всерьез масонов у нас никто не воспринимал. Очевидно, плотное изучение масонства привело Андропова к мысли создать такие же узкие группы, круги посвященных в КГБ, ЦК. И перестраивать СССР для укрепления власти».
Он так характеризует Питовранова: «Его называют самым загадочным генералом КГБ, наставником Примакова и Андропова, шефом личной андроповской разведки, главным кукловодом Советского Союза и даже дедушкой нынешней России…» (см. еще о нем [13]).
А. Колпакиди цитирует интервью Федорчука, который также немного посидел в кресле председателя КГБ: «Вопреки сложившемуся среди интеллигенции положительному о нем мнению очень много для развала Союза вольно или невольно сделал именно Андропов». И как многие другие, Колпакиди продолжает тему странной подготовки экономистов: «Очевидно, некоторые вещи вызывают недоумение. Например, либералы-младореформаторы Гайдара-Чубайса, после развала СССР начавшие экономические реформы в России. Откуда взялась их дружная команда? Как смогли молодые ученые создать в СССР экономические „рыночные” кружки, даже проводить конференции? И не где-нибудь в провинции — в Москве и Ленинграде. При тотальном контроле КГБ, того же Филиппа Бобкова за институтами это было нереально. Это при Андропове выращивалось целое поколение либеральных экономистов, которые до сих пор продолжают рулить нашей экономикой. А экономика — основа государства. Много загадок, связанных с этими людьми».