В КГБ Кулешова зачислили в порядке исключения. Он был мал ростом и по этому критерию к службе в органах не подходил. Кроме того, предельный возраст для зачисления на службу был 33, так как иначе человек просто не успевал выслужить положенный срок для пенсии (подполковники служили обычно до 50 лет, полковники — до 55). По этой причине, став офицером Седьмого управления КГБ, Кулешов не оказался в числе большинства его сотрудников, осуществлявших наружное наблюдение на улицах Москвы во все времена года. Он получил назначение в элитное подразделение, ведущее наблюдение на официальных приемах, организовываемых МИДом СССР для дипломатических представительств зарубежных стран (в тепле и с важной для голодного СССР возможностью бесплатно угощаться деликатесами со столов, накрываемых для представителей дипломатического корпуса).
Со временем Кулешов стал капитаном. В 1979 году он перевелся в 3-є отделение 11-го отдела Пятого управления КГБ, где получил среди коллег прозвище Окурок. Именно на Кулешова-Окурка с радостью для себя спихнул ветеран подразделения Лавров курирование осточертевших ему шахмат.
Самый интеллектуальный в мире вид спорта, яркими представителями которого в течение многих лет были советские шахматисты, оказался в подчинении неуча. Избавлялся Лавров от шахмат по той причине, что в зарубежные поездки в составе малочисленных шахматных команд почти никого из офицеров КГБ не посылали. Место сопровождающего чемпиона мира Анатолия Карпова прочно было занято Пищенко. Других чемпионов советское правительство иметь не планировало. А без зарубежных поездок Лаврову шахматы нужны не были.
Руководил подразделением Кулешова ветеран органов госбезопасности полковник Борис Тарасов. В свои 50 с небольшим он имел огромную выслугу лет — 39. Москвич Борис Тарасов в возрасте 18 лет был зачислен на службу в органы госбезопасности и направлен для прохождения службы в Магадан. Назначение для него было не случайным. Управление, в котором ему предстояло служить, возглавлял его отец. Прослужил Тарасов в Магадане более 20 лет, а так как город этот расположен был за полярным кругом, выслуга лет в этом регионе засчитывалась из расчета год за полтора. За это время Тарасов, работая в подразделениях по борьбе с антисоветскими проявлениями, дослужился до звания полковника и должности начальника 5-го отдела Управления КГБ по Магаданской области.
В Магаданской области располагалось большое количество лагерей, где отбывали сроки лишения свободы осужденные по политической 58-й статье («Антисоветская агитация и пропаганда»). Среди заключенных было большое число знаменитых людей. К числу их относился исполнитель русских романсов и песен Вадим Козин. Чтобы выжить в условиях сталинских лагерей, Козин вынужден был стать агентом госбезопасности. Многие годы агентурную связь с ним осуществлял Борис Тарасов.
За долгие годы Козин и Тарасов подружились, в знак дружбы Козин подарил Тарасову большое количество своих фотографий и пластинки с записями песен в своем исполнении с автографами. Работа в агентурном аппарате и дружба с Тарасовым, ставшим начальником 5-го отдела, помогли Козину досрочно выйти на свободу. Позднее он был реабилитирован. Однако доживать он остался в Магадане, где впоследствии и был похоронен.
Длительная служба в суровых условиях Крайнего Севера не прошла бесследно и для полковника Тарасова. В 49 лет он был совершенно седой и не имел ни одного своего зуба. Но благодаря хорошим отношениям с начальником Пятого управления КГБ генерал-лейтенантом Бобковым Тарасов был переведен на службу в Москву на должность заместителя начальника 1-го отделения 9-го отдела Пятого управления КГБ. Отдел этот занимался разработкой видных советских диссидентов: писателя Александра Солженицына, академика Дмитрия Сахарова, Петра Якира, Виктора Красина и многих других. Курировал отдел лично Бобков, и никто из его заместителей не смел вмешиваться в дела этого отдела.
1-е отделение, в которое был назначен Тарасов, вело разработку академика Сахарова. Отдел изощрялся как мог. С тем, чтобы лишить Сахарова и его супругу Елену Боннэр свободы передвижения в принадлежащем им автомобиле, неоднократно пробивался радиатор, а без него не поехать — мотор перегревается и заклинивает. Периодически замазывались отверстия дверных замков автомобиля эпоксидной смолой, удалить которую было большой проблемой. Перечень подобных «шалостей» был велик.
В дни голодовки Сахарова в знак протеста против действий советских властей, насильно удерживавших Сахарова и Боннэр в ссылке в городе Горьком (ныне Нижний Новгород), КГБ распорядился поместить их в больницу. Основной целью помещения их в медицинский стационар было ограничение их контактов с внешним миром и недопущение к ним западных журналистов.
Для слежки за Боннэр к ней в палату были положены две сотрудницы госбезопасности — старшие оперуполномоченные майоры Галина Невструева и Алла Демидова, которые день и ночь фиксировали поведение поднадзорной Боннэр, перехватывая ее записки, адресованные внешнему миру. В прошлом указанные женщины-офицеры КГБ были сотрудницами Седьмого управления КГБ, осуществляли наружное наблюдение, а впоследствии были переведены в Пятое управление КГБ к Бобкову. Невструева проходила службу в 9-м отделе управления, а Демидова в — 11-м.
В 9-м отделе по согласованию с председателем КГБ Андроповым оперативные работники, ведущие разработку лидеров советского диссидентского движения, получали кроме настоящих служебных удостоверений личности удостоверения, в которых указывались их ненастоящие фамилии. В практике советских спецслужб широко применяются различные документы прикрытия, маскирующие причастность к органам госбезопасности, например выдаваемые офицерам КГБ удостоверения сотрудников уголовного розыска, но липовые удостоверения офицеров КГБ раньше в СССР не практиковались. Тем самым те, кто непосредственно участвовал в операциях, освобождались от ответственности в случае жалоб, так как в КГБ неизменно отвечали, что в числе сотрудников «такие не значатся».
Прослужив около двух лет в 9-м отделе, Тарасов был переведен на должность начальника 3-го отделения 11-го отдела Пятого управления КГБ. Однако в карьере Тарасова не все было чисто. В числе агентов, находившихся у него на связи, были люди, принимавшие участие в незаконном получении золота с золотых приисков, в большом количестве расположенных на территории области, и в транспортировке этого золота в другие части СССР. В местах добычи золота и транспортных узлах: аэропортах и железнодорожных и автобусных вокзалах — органами внутренних дел и госбезопасности осуществлялись специальные мероприятия по задержанию лиц, причастных к незаконному сбору золота и его транспортировке. Но начальник 5-го отдела Управления КГБ по Магаданской области полковник Тарасов был хорошо информирован об операциях органов МВД — КГБ и умело находил в них «окна» для своей агентуры, причастной к незаконному обороту золота. Тем не менее в какой-то момент деятельностью Тарасова заинтересовалась местная прокуратура. Было возбуждено уголовное дело, по которому проходили отдельные агенты Тарасова и даже его супруга. Нужно было уносить из Магадана ноги. С помощью старого знакомого — генерала Бобкова — Тарасов перевелся в Москву.
Вслед за ним пришли по линии прокуратуры материалы о его магаданском прошлом. И по этой причине, будучи руководителем 3-го отделения 11-го отдела Пятого управления КГБ, сотрудники которого систематически выезжали за границу в составе спортивных делегаций, сам Тарасов выехал за границу всего лишь один раз — в короткую командировку на шахматную олимпиаду в социалистическую Болгарию. Причина заключалась в том, что офицеры госбезопасности, выезжающие за границу, проходили специальную проверку на наличие компрометирующих материалов. О результатах ее информировался отдел заграничных кадров и выездов за границу ЦК КПСС. Сообщить в этот орган о том, что в Пятом управлении КГБ на руководящей должности стоит офицер, проходивший по уголовному делу о незаконном обороте золота, Бобков, разумеется, не мог. Но он мог отправить Тарасова в командировку в социалистическую страну, для выезда в которую спецпроверка офицеров не проводилась.
В подразделении, которое возглавил Тарасов, он получил прозвище Дед. В среде советских шахматистов, с которыми на протяжении ряда лет Тарасов общался, его звали Седой. Заместителем полковника Тарасова служил уже упоминавшийся нами подполковник Давние. До прихода на службу в КГБ Давние был агентом одного из районных отделений московского управления госбезопасности. По окончании технического вуза удачно женился на дочери помощника председателя Совета Министров СССР А. Н. Косыгина, при помощи которого в предельном возрасте (старше тридцати лет) был зачислен на службу в КГБ. Практически с момента создания Пятого управления КГБ Давние служил в нем, занимаясь контрразведывательным обеспечением Университета дружбы народов им. Патриса Лумумбы, проходя службу в 3-м отделе Пятого управления, а затем был переведен в 8-й отдел Пятого управления, осуществлявшего разработку так называемых «еврейских экстремистов», в действительности — отказников, добивавшихся выезда из СССР. При формировании 11-го отдела Пятого управления КГБ в 1977 году Давние был назначен на должность заместителя начальника 3-го отделения и получил звание подполковника.