Перед первым назначением за рубеж молодому офицеру ПГУ предстояло пройти через еще целый ряд формальностей. Если он был еще кандидатом в члены КПСС, ему надлежало вступить в партию. Вступление в брак было обязательным – ПГУ отказывалось давать назначение холостым, полагая, что любовные связи за границей могут очень сильно навредить делу. Офицерам следовало хорошенько привыкнуть к своей «крыше», обычно дипломатической, журналистской, в торговой миссии или транспортном бюро. Каждому надлежало свыкнуться со своей легендой, а один из «адвокатов дьявола» подробно его допрашивал, пытаясь найти в ней проколы. Затем подходило время заключительного этапа проверок. До побега Станислава Левченко в 1979 году кандидаты на загранпоездку должны были получить три личные рекомендации от своих коллег, потом их стало пять.
Вслед за проверками и утверждением каждый офицер должен был подготовить собственный «план подготовки» и добиться его утверждения. Гордиевский вспоминает о случае с одним молодым сотрудником линии ПР в Третьем отделе (Великобритания, Ирландия, Скандинавия, австралийско-азиатский регион), который получил назначение в Копенгаген. Поскольку у него предполагались возможности проведения операции против недатских объектов, он больше недели обходил Первый отдел (Северная Америка), сектор НАТО Пятого отдела (НАТО и Южная Европа), а также Шестой отдел (Китай). Затем больше месяца он сидел в управлении разведывательной информации, несколько недель в управлении К (контрразведка), почти две недели в службе А (активные действия) и неделю в Оперативно-техническом управлении. Затем еще краткие практические курсы повышения квалификации и практика вождения. И наконец, подготовка для работы «под крышей»: от трех до четырех месяцев в Министерстве иностранных дел для глубоко законспирированного сотрудника КГБ и месяцев шесть в Агентстве печати «Новости» для «крыши» журналиста.
В течение всего этого периода сотрудник КГБ должен интенсивно заниматься языком страны назначения, читать книги и справочники. Предполагалось, что сотрудники, получившие назначение в Лондон, прочитали Диккенса. Рекомендованный список книг включал художественную литературу, начиная от «Тома Джонса» Филдинга до последнего романа Ле Карре. Последнее издание справочника «Анатомия Британии» Энтони Сэмпсона считалось обязательным. Такие же требования предъявлялись к секретной диссертации Михаила Любимова и книге по Британии, написанной бывшим корреспондентом «Правды» В. Овчинниковым.
Жена сотрудника должна была посещать трехмесячные курсы раз в неделю по вечерам, а иногда в дневное время. Занятия проводились в специальном учебном центре на Зубовской площади, в центре Москвы, который был построен в 1980 году. Там она слушала лекции о работе КГБ и стране пребывания, а также бесконечные призывы не жаловаться, если муж будет работать по вечерам. В августе 1983 года андроповский центр начал годичные курсы для специально отобранных жен, которые будут работать со своими мужьями в супружеских парах.
Надо сказать, что в первые годы правления Горбачева в ПГУ на ответственных должностях работало меньше женщин, чем в последние годы сталинского правления – и это в стране, где девяносто процентов учителей, восемьдесят процентов врачей и тридцать процентов инженеров (но не членов Политбюро или старших дипломатов) – женщины. В Ясенево женщин было не больше 10 процентов. Почти все работали секретаршами, машинистками, программистами, уборщицами или поварами и судомойками в столовой. Редко когда в коридоре главного управления можно было увидеть женщину. Одна из немногих в офицерском звании работала во французском секторе службы А (активные действия), была предметом бесконечных мужских шуток. Ее редко называли иначе, чем «женщина, которая сидит на Франции».
Когда в 1988 году КГБ начал заигрывать с общественностью, отсутствие женщин в его плотных рядах было несколько неловким обстоятельством. Но перемен в составе сотрудников практически все же не произошло. Во время одного из телевечеров в Москве в 1989 году ведущий спросил пятерых старших сотрудников КГБ (естественно, всех мужчин): «А есть ли в КГБ женщины? Если есть, то какой процент и чем они занимаются?» Генерал-майор Анатолий Петрович Бондарев в некотором смущении ответил: «Женщины в КГБ есть, и в некоторых областях они просто незаменимы. Но что касается процентов, мне сейчас трудно сказать. Я, откровенно говоря, не ожидал такого вопроса, и у меня нет цифр.» Никто из коллег Бондарева не горел желанием вспомнить о цифрах или областях, в которых женщины незаменимы (столовые и машбюро, в основном). Ведущий решил сменить тему.
Как и в Ясенево, повседневная деятельность сотрудников ПГУ за границей вряд ли сильно изменилась с приходом Горбачева. Большинство офицеров загранрезидентур работают в одной из трех линий: ПР (политическая разведка), КР (контрразведка и безопасность) или X (научно-техническая разведка). Начальник каждой линии одновременно является заместителем резидента. Соотношение сотрудников трех этих линий приблизительно таково: ПР – 40, КР – 30, X – 30 процентов. До своего прибытия на место новые сотрудники получают инструктаж о постоянной опасности «провокаций» западных разведслужб. На памяти Гордиевского, приехав, они тут же начинают подозревать своих соседей, продавцов в близлежащих магазинах, садовников в лондонских парках, через которые они ходят на работу, и вообще считают, что за ними ведется постоянное наблюдение. Однако для большинства из них этот период вскоре проходит.
Рабочий день в резидентуре начинается в 8.30 утра. Сотрудники линии ПР сначала просматривают прессу. В Лондоне они должны читать все основные ежедневные и воскресные газеты, а также периодические издания. Наибольшим вниманием пользуются журналы «Экономист» и «Прайвит ай». В начале рабочего дня сотрудники резидентуры достают из сейфов свои рабочие папки на «молнии» и с двумя отделениями. Папки эти будут побольше иных портфелей. Пожалуй, самым главным документом в такой папке является личная рабочая тетрадь, в которую заносятся сведения об оперативных контактах и основной корреспонденции из Центра. Еще одна тетрадь используется для составления телеграмм и отчетов в Москву. У каждого офицера есть личная печать с характерным рисунком и номером, которую обычно носят на брелоке вместе с ключами. В конце рабочего дня сотрудник закрывает свою папку, налепливает на замок «молнии» кусок пластилина и запечатывает ее.
Хотя советские посольства отсылают отчеты в Москву на обычной бумаге, резиденты КГБ пользуются 35-миллиметровой негативной пленкой. Сначала их сообщения шифруются техническим работником КГБ, а затем переносятся на пленку оперативным работником ОТ (оперативно-техническая поддержка). Входящие материалы Центра поступают на проявленные пленки, которые затем считываются на микрофильмирующем устройстве. При Горбачеве все больше важных материалов стали распечатывать с микрофильма на бумаге. Телеграммы в Центр обычно начинаются следующей стандартной шапкой:
Товарищу ИВАНОВУ Р—77—81090—91—111—126
Расшифровывается эта шапка следующим образом:
ИВАНОВ – это шифр подразделения в Центре, в которое направляется телеграмма. В этом случае – первое управление (Северная Америка). «Р» означает разведданные, в отличие от активных действий или оперативных сообщений по ведению агента.
Следующее число, начинающееся с семерки, обозначало источник материала. 77 значило резидентура, 78 – источник, 79 – перевод официального текста.
Цифра восемь предшествовала месяцу и году составления документа, в данном случае – октябрь 1990 года.
Следующее число, начинающееся с девятки, обозначало тип источника: 91 – агентурный (как в этом случае), 92 – конфиденциальный, 93 – разработка, 94 – официальный.
Число одиннадцать предшествовало оценке надежности сообщения: 111 – надежное (как в этом случае), 112 – непроверенное, 113 – ненадежное.
Число двенадцать относилось к роду занятий источника. Например, 121 означало, что источник работает в правительственных кругах, 126 – в МИДе, 1213 – в прессе.
Однако, по словам Гордиевского, отчетность КГБ не отличалась особой точностью. Если данные исходили от агентов, то резидентуры редко придумывали что-нибудь за него или фальсифицировали данные. Но в сообщениях по конкретной тематике, которые от них запрашивали, они запросто приписывали сведения, полученные из средств массовой информации, безымянным агентам или даже додумывали какие-то детали, чтобы угодить Центру. И в начале горбачевского правления такое вранье по мелочам было обычным делом. Так, 25 марта 1985 года от лондонской резидентуры потребовалась срочная информация о реакции Великобритании на встречи Горбачева в Консультативном комитете Социнтерна. Не успевая связаться со своими источниками, линия ПР попросту придумала некоторые отклики, чтобы угодить Горбачеву, а в качестве источников назвала несколько фиктивных контактов. На следующий день резидентура получила еще один срочный запрос, на этот раз по переговорам о вступлении Испании и Португалии в ЕЭС. Тут сотрудник линии ПР В.К. Заморин попросту прошелся по британской прессе, состряпал отчет и приписал его нескольким тайным или конфиденциальным источникам. Вскоре после этого резидентура раскопала интересную статью в «Экономист Форин Рипорт» о тех областях, где Советскому Союзу удалось получить передовые западные технологии, и в тех, где эти попытки оказались безуспешными. Резидентура хорошо понимала, что Центр статью не примет и объявит ее дезинформацией, поэтому на ее основе был подготовлен отчет с указанием личного источника резидентуры. Поскольку во время своей службы за рубежом большинство работников Центра грешило тем же, они редко высказывали сомнения в надежности отчетов, ими получаемых.