Естественно, что КГБ не был чист от коррупции, но она не была столь ужасающей, как в МВД. Андропов строго карал тех, кто был замешан в коррупции. Например, в 1972 году сотрудники КГБ, работающие по валютчикам, были арестованы за получение взяток от «своих подопечных». Наказание было очень суровым. Большинство из них были расстреляны.
Я отнюдь не утверждаю, что сотрудники КГБ являются людьми другого сорта. Они такие же обычные советские люди, как и все, но строгая дисциплина и отсутствие прямого доступа к источникам коррупции сдерживали ее распространение. Коррупция в КГБ имела вид небольших подарков непосредственному начальству после возвращения из загранкомандировки, устройства обедов в ресторанах и у себя дома. Но и все эти «невинные» вещи были строжайше запрещены. Да и не только это. Даже отмечание повышений в должности, звании и дней рождений с приглашением своих коллег были тоже строжайше запрещены в КГБ. Все это, конечно, делалось, но очень тихо и с большим риском. Если кто-то попадал в милицию в нетрезвом состоянии после подобного мероприятия, то страдал не только он, но и устроитель, и остальные присутствовавшие. Виновный мог быть выгнан из КГБ без пенсии. Карьеру остальных можно было считать замороженной на многие годы. Причиной была все та же вражда между Андроповым и Щелоковым. По указанию министра внутренних дел каждый случай задержания милицией сотрудника КГБ докладывался ему лично, и он бежал с ним к Брежневу, который, в свою очередь, журил Андропова.
Почему же партийные работники так ненавидели КГБ? Ответ на этот вопрос простой — из-за событий 1937 года (начало сталинских репрессий). Но не потому, что НКВД по приказу Сталина уничтожил ленинскую гвардию партии, а потому, что нынешние руководители принимали в этом самое непосредственное участие. Если посмотреть даже на официальные биографии таких людей, как Брежнев, Косыгин, Подгорный и других, то ясно видно, что их профессиональная партийная деятельность началась с 1937–1938 годов. Это значит, что они заняли места замученных и уничтоженных людей. Но для того, чтобы быть замеченным, в то время нужно было выслужиться. А выслужиться можно было только одним путем — безоговорочно поддерживая репрессии и принимая участие в них. Я не имею в виду участие в казнях. Но активное участие в «выявлении врагов народа» и написании доносов на них в НКВД.
НКВД в 30-е годы претерпел значительные изменения. Там тоже были проведены чистки в рядах старой гвардии, взамен которой Сталин набрал новых людей. Это были дети уничтоженных после революции «врагов», дети раскулаченных и сосланных крестьян, все, кто был зол на советскую власть и жаждал мести. Вот этим-то и объясняется невообразимый ужас репрессий 30-х годов. Вновь испеченные сотрудники НКВД не имели жалости к партийцам ленинской гвардии. Они уничтожали людей, уничтоживших их семьи.
После смерти Сталина Хрущев обвинил его во всех преступлениях, стараясь не замарать партию. Но вот сталинисты сбросили Хрущева в 1964 году и начали «отмывать образ вождя от грязи». Но джинн уже был выпущен из бутылки, и нужно было найти виновного в сталинских репрессиях. И нашли — КГБ. С 1964 года с приходом Брежнева к власти началась неофициальная травля КГБ. Нужно сказать, что к этому времени в КГБ уже почти не осталось людей, принимавших участие в репрессиях. Сразу после хрущевских разоблачений большинство тех, у кого «руки были в крови», были убраны из аппаратов КГБ. Они были переведены на другую работу. Отец одного из моих знакомых был полковником госбезопасности, и его в 1956 году отправили из Москвы на Дальний Восток, где он стал начальником нефтеприисков на одном из Курильских островов. Но его огромная квартира в доме КГБ на Смоленской площади за ним была сохранена. В моем доме жил молчаливый и хмурый человек по имени Андрей Дмитриевич. Он носил военную форму без погон, и говорили, что он работает «в органах». Однажды я слышал, как он в разговоре о мужской физической силе сказал: «Я ребром ладони с одного удара ключицу перебиваю». Меня, мальчика восьми лет, поразило не то, что он мог перебить ключицу одним ударом, а то, что говорил он об этом в настоящем времени. Я все думал, где же это он сейчас, когда нет войны, может перебивать ключицы. В 1956 году Андрей Дмитриевич неожиданно в одну ночь исчез из нашего дома. Только позднее я узнал, что он был одним из палачей КГБ.