Пришло время, и это принесло свои плоды — работать стало можно открыто: «В январе 1987 года по настоянию ЦК КПСС было частично отменено ограничение во внешней торговле. Предприятиям и иным юридическим лицам было разрешено продавать за рубеж дефицитные товары: продовольствие, сырье, энергию, золото, химические товары и так далее.
Постановлением ЦК КПСС и Совмина СССР от сентября и октября 1987 года уже давались директивные указания о продаже „в обязательном порядке“ дефицитов за рубеж»[278]; самому КГБ было поручено создание СП[279]. Вышли законы, которые КГБ если не сам писал, то хотя бы визировал: Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О мерах по совершенствованию управления внешнеэкономическими связями», опубликованное 19 августа 1986 г., согласно которому право на внешнеэкономическую деятельность было дано 20 министерствам и 60 крупным предприятиям (понимай: 20 министрам и 60 директорам); Постановлением от 1 января 1987 г. отменялась государственная монополия на внешнюю торговлю, в т. ч. на стратегические материалы, в получении которых был заинтересован Запад; 13 января 1987 г. вышел Указ Верховного Совета СССР «О вопросах, связанных с созданием на территории СССР и деятельности советских предприятий, международных объединений и организаций с участием советских и иностранных организаций, фирм и органов управления» и Постановление Совета Министров СССР «О совместном предпринимательстве и совместных хозяйственных объединениях»; Законом «О государственном предприятии» от 30 июня 1987 г. объявлялся приоритет выпускаемой продукции, предназначенной для продажи за рубеж. Всего же до середины 1990 г. одна только ТПП участвовала в создании примерно 500 CП. «Свои» их прикрывали в первую очередь: ген.-л-нт В.К. Бояров и H.A. Ермаков, его преемник на посту Председателя Таможенного комитета СССР, а с 1992 г. — председатель Комитета по защите экономических интересов РФ при Президенте.
Этому не стоит сильно удивляться, ибо при первых председателях было то же самое: «Оставшиеся без твердой хозяйской руки чекисты все больше ударялись в междоусобицы и коммерцию. Собственно, порядка в государственной безопасности было немного и при Дзержинском. К примеру, в 1922 году рабоче-крестьянская инспекция доложила Дзержинскому, что его подчиненные изымают в таможне конфискованное у контрабандистов спиртное, причем замешаны даже члены коллегии ГПУ. Он тут же написал своему провинившемуся соратнику Станиславу Мессингу: „Приказываю прекратить эти безобразия, объявить строгий выговор тем лицам из органов Г.П.У., которые получали и требовали эти напитки из таможни, — за их незаконные действия и за дискредитирование органов Г.П.У…“
После смерти Дзержинского стало еще хуже. Дело дошло до того, что Политбюро потребовало от ОГПУ отчета о деятельности созданных чекистами хозяйственных и торговых организаций с предоставлением их точного баланса»[280].
Коммунистические идеологи со своими приматами построения коммунизма во всем мире вытравили все национальное, все корневое, что связывает с Родиной. С этой установки и начиналось отталкивание от своей системы. Для чекистов это не было предательством. Для них началась своя игра.
Сколько же было человек в этом деле? Сказать точно нельзя, но, по крайней мере, столько, сколько было нужно — ни одного лишнего.
Все, что мы здесь только что описали, тогда было покрыто глубокой тайной и неопределенностью, но когда пришло время перестройки, то многое вышло наружу и проявилось…
А уж когда грянул путч, то он смел все преграды на их пути (выражение М.С. Горбачева). В биографиях людей, что нас интересуют, довольно часто можно встретить формулировку: «в 1991 г. уволился из КГБ, занялся бизнесом, стал мультимиллионером». Впрочем, это еще относительно честно. Совсем нечестно, это когда он остался на госслужбе и контролировал те или иные потоки; финансовые, понятное дело. И в свой карман. Стоит ли удивляться приватизации конспиративных квартир[281], когда им удалось, как пишут, отхватить 65 % всей собственности страны?