В октябре 1919 года Коминтерн создал в Западной Европе две секретные организации для того, чтобы способствовать распространению революции: Западноевропейский Секретариат (ЗЕС) в Берлине и Западное Бюро (принятого сокращения нет) в Амстердаме. Во главе берлинской организации стоял Яков Райх (псевдоним — товарищ Томас), а Западное Бюро в Амстердаме возглавил Себальд Рутгерс. Ленин лично выбрал эти кандидатуры, предпочтя их более известным немецким и голландским коммунистам, которые, по его мнению, могли и не подчиниться указаниям из Москвы. Он встретился с каждым из них лично и проинструктировал относительно их секретного задания, финансов и контактов на первое время. Несмотря на все предосторожности, Западное Бюро вскоре попало в поле зрения полиции. На второй день первой тайной конференции, проходившей в феврале 1920 года, делегат из России Михаил Маркович Бородин обнаружил, что в соседней квартире голландская полиция установила подслушивающую аппаратуру. Он попытался предупредить собравшихся об опасности, но полиция опередила его и арестовала всех делегатов. И хотя все они были в конце концов освобождены, делегаты из Великобритании вернулись домой без обещанных Коминтерном средств, на которые они так рассчитывали. В апреле 1920 года Западное Бюро было закрыто.
Судьба была более благосклонна к Западноевропейскому Секретариату в Берлине. Товарищ Томас смог наладить работу секретной сети агентов, которые ездили в Москву и другие города по дипломатическим паспортам, снабжали поддельными документами коммунистов-боевиков и осуществляли финансирование германской и других западноевропейских коммунистических партий. Поскольку полиция обращала больше внимания на мужчин, среди его курьеров было много женщин — членов партии, в том числе и сестра Иосифа Станиславовича Уншлихта, который занял пост заместителя Дзержинского в апреле 1921 года. Томасу удалось, продемонстрировав чудеса предприимчивости, взять напрокат два самолета и небольшой корабль, которые доставили делегатов, снабженных поддельными документами или дипломатическими паспортами, на второй съезд Коминтерна в Петроград.
Съезд в Петрограде принял «двадцать одно условие», главным образом в формулировках, написанных самим Лениным, которые устанавливали фактически военную дисциплину для членов Коминтерна. Все коммунистические партии должны были действовать как легальными, так и нелегальными методами и «создавать параллельные нелегальные структуры, которые в решающий момент помогут партии выполнить свой долг перед революцией». Карл Радек, один из представителей России в Исполнительном Комитете Коминтерна (ИК), заявил: «Поскольку Россия является единственной страной, где рабочий класс взял власть в свои руки, рабочие всего мира должны теперь стать российскими патриотами.» Большинство иностранных коммунистов согласилось с этим По весьма точному определению лидеров Лейбористской партии, Коммунистическая партия Великобритании была «интеллектуальным рабом Москвы». Но она принимала это рабство добровольно и даже с радостью. Один из наиболее критически настроенных британских делегатов на съезде Коминтерна писал по возвращении из Петрограда: «Совершенно очевидно, что для многих коммунистов Россия — это не страна, на опыте которой они могут учиться, а недосягаемая святая святых, перед которой они падают ниц, словно благочестивые мусульмане, обращающие свой лик в сторону Мекки во время молебна.»
Зиновьев заявил съезду Коминтерна, что ИК не только имеет право, но и обязан «вмешиваться» в работу партий, которые принадлежат или хотят принадлежать Коммунистическому Интернационалу. Главными инструментами такого «вмешательства» были представители, которых называли «глазами Москвы», направляемые ИК в партии и коммунистические группы, принадлежащие Коминтерну. Пауль Леви, президент ГКП и глава немецкой делегации на съезде, писал после разрыва с Коминтерном в 1921 году: «Эти представители никогда не работали вместе с руководителями отдельных коммунистических партий. Они всегда стояли за их спинами и были против них. Они пользовались доверием Москвы, в отличие от местных руководителей… Исполнительный Комитет действует словно прожектор ЧК, направленный за пределы России.»
«Глаза Москвы» входили в центральные комитеты партий, и их обязанности включали подготовку секретных отчетов, которые, по словам товарища Томаса, направлялись лично Ленину и членам Малого Бюро Коминтерна (его фактическому Политбюро). По образному выражению итальянского социалиста Джачинто Серрати, представители Коминтерна действовали за рубежом как «серые кардиналы»: их деятельность, направленная на раскол социалистических партий, привела к созданию в 1920—1921 годах новых коммунистических партий во Франции, Италии, Чехословакии и других странах. Выступая в 1920 году в Туре на съезде социалистов, заложившем основу для создания Французской коммунистической партии, французский социалист Андре Ле Трокер с возмущением говорил: «Хотя я и испытываю желание присоединиться к Третьему Интернационалу (Коминтерну), я не намерен мириться с постоянным негласным надзором, который осуществляется даже за нашим съездом.»
Эмиссары Коминтерна способствовали внедрению в практику коммунистических партий конспиративных методов, используемых большевиками в царской России. Важное место в их деятельности занимала доставка из Москвы средств, главным образом драгоценностей, конфискованных у царской аристократии и буржуазии, которые шли на финансирование коммунистических партий и просоветской прессы. По словам великих князей, проживавших в изгнании в Париже и в других европейских столицах, они иногда узнавали (возможно, правда, они и ошибались) выставленные в ювелирных магазинах драгоценности из царской казны. Финская коммунистка Айно Куусинен, жена Отто Куусинена, который стал генеральным секретарем Коминтерна в 1921 году, вспоминала, как зимой 1920 года ее муж финансировал секретную миссию финского коммуниста Салме Пеккала в Лондоне: «Вдруг Куусинен достал четыре больших бриллианта из кармана жилетки и, показав их нам, сказал: „Каждый из них стоит сорок тысяч. Я уже, правда, не помню, в какой валюте.“ Потом он передал бриллианты жене Пеккала и, улыбнувшись, сказал: „Вот немного денег на ваше путешествие.“