Проницательные канадские контрразведчики понимали также, что Гэмблтон наиболее жестоко наказал себя сам, буквально обокрал себя, начав сотрудничать с КГБ. Если бы он употребил свои недюжинные способности на достижение конструктивных целей, кто знает, как далеко он бы пошел. Вместо этого он растратил силы, да, собственно, всю свою жизнь, неизвестно на что.
Последнее письмо из Югославии было получено им в октябре 1979 года. Оно кончалось словами: «Я чувствую себя очень неважно. Всего доброго. Лильяна».
Всю жизнь Гэмблтон был неутомимым путешественником. В летнее время, свободное от преподавательской работы, он с удовольствием возил за границу сына, чтобы тот тоже поглядел на разные страны.
Когда следствие по его делу было прекращено, он запросил компетентные канадские инстанции, можно ли ему, не опасаясь последствий, побывать в Соединенных Штатах и Англии. Ему ответили, что ФБР, вероятно, примет меры, чтобы арестовать его как агента иностранной державы. В случае появления на территории Англии его тоже, вероятно, ждет арест на основании Закона о неразглашении государственной тайны.
Тем не менее Гэмблтон с сыном отправились летом 1982 года в Лондон. Трудно сказать, почему Гэмблтон так поступил. Возможно, он полагал, что прошло уже так много времени после его службы в штаб-квартире НАТО, что английская служба безопасности просто забыла о нем. А может быть, чувство опасности даже после всего пережитого продолжало щекотать ему нервы. Или, скорее, он желал облегчить душу, рассказав обо всем британским контрразведчикам. А вернее всего, ему хотелось снова начать играть какую-нибудь заметную роль в таинственном мире разведки, и он искал путей к этому.
Поскольку его фамилия фигурировала в «черных списках», о его приезде сразу же стало известно британской контрразведке, и она начала допрашивать Гэмблтона буквально сразу после его прибытия. Он охотно посвятил англичан во все детали своей шпионской деятельности и рассказал им то же, что канадской секретной службе. Это его и погубило.
Принятый в Великобритании Закон о неразглашении государственной тайны считает преступлением любой вид шпионской деятельности, направленной против Соединенного Королевства, где бы она ни совершалась. Этот закон не знает такого ограничения, как срок давности. Англичане пришли к выводу, что им неминуемо придется отдать Гэмблтона под суд.
Судебный процесс начался в ноябре. В последний момент Гэмблтон сделал жалкую попытку спастись, заявив, что он являлся двойным агентом, работавшим не столько на Советский Союз, сколько на… Францию и Канаду. Это, разумеется, не подтвердилось, и 6 декабря 1982 года Гэмблтон, измотанный неоднократными переходами от надежды к отчаянию, окончательно павший духом, признал свою вину на открытом судебном заседании.
— Вы по сей день считаетесь сотрудником КГБ? — спросил его прокурор.
— Почему обязательно КГБ? Я предпочитаю, чтобы меня считали просто профессиональным офицером разведки, — возразил подсудимый.
Это как-то больше льстило его самолюбию: он ведь, действительно, был офицером французской, американской, канадской разведок, — ну, и напоследок — советской.
Как офицер советской разведки он и получил свой приговор: 10 лет тюремного заключения. Гэмблтон начал отбывать этот срок в шестидесятилетием возрасте, и свои дни, по-видимому, он закончит в английской тюрьме.
Глава десятая
Отпор
Сейчас, в восьмидесятые годы, КГБ все еще твердо придерживается ленинского указания шестидесятилетней давности: коммунисты должны терпеливо, настойчиво и умело использовать каждую трещинку, какой бы ничтожной она ни казалась, в стане противника. И недаром, анализируя советскую тактику, бывший майор КГБ Станислав Левченко говорит: «Присмотритесь повнимательнее, где у вас уязвимые места — и вы повсюду в них обнаружите присутствие КГБ».
Определенные слабости, характерные для демократического строя, можно устранить без ущемления принципа свободы, которая является сущностью, опорой и целью демократии. Посмотрим, как это должно выглядеть, на примере Соединенных Штатов.
В первую очередь Соединенные Штаты должны резко сократить присутствие КГБ на своей территории, прибегнув к массовой высылке его агентов. Нелепо допускать, чтобы Советы держали у нас полчища офицеров КГБ, которые, пользуясь дипломатическим статусом, повсюду бы шныряли, проникали в Конгресс, правительственные учреждения, университеты, орудуя как проводники советского влияния, пробирались в лаборатории, исследовательские центры и на промышленные предприятия, стремясь похитить наши технологические достижения, вылезали по ночам из своих гнезд на встречи с ими же завербованными шпионами.