По свидетельству полковника из «линии X», первым посвятившего Левченко в «дело Шевченко», в начале 1977 года Советы с удивлением обнаружили, что американцы вполне осведомлены не только об их истинной позиции по проблемам ограничения вооружений, но и о том, как далеко разрешено заходить их представителям, ведущим переговоры.
По мере того как увеличивалась американская осведомленность, росла и советская подозрительность. КГБ приступил к расследованию и к концу года пришел к ошеломительному выводу: по всей вероятности, американцев снабжает секретной информацией одно из трех лиц — посол в США Анатолий Добрынин, глава постоянной советской делегации в ООН Олег Трояновский или же Аркадий Шевченко.
Андропов потребовал — и получил — от удрученного этим фактом Политбюро специальное разрешение на расследование деятельности всех троих..[20]
Каждому из них была вручена копия совершенно секретного документа, излагавшего новую советскую позицию по вопросам ограничения вооружений. За всей троицей было установлено тщательное наблюдение. Только Шевченко на какое-то время был выпущен из поля зрения. При ближайшей встрече участников переговоров выяснилось, что американцы в курсе основных положений этого документа.
Из Москвы Аркадию Шевченко была направлена любезная телеграмма, высоко оценивающая работу, проделанную им в ООН, и содержащая пожелание, чтобы он продолжал и впредь столь же успешно трудиться на своем ответственном посту. Однако, говорилось в телеграмме, накопились некоторые мелкие, но требующие решения вопросы, связанные с его функциями, и удобнее всего было бы обсудить и решить их в Москве при его участии. Впрочем, это не особенно спешно, поэтому ему предоставляется выбрать наиболее удобное для него время, чтобы прибыть ненадолго в Москву, — например, в одну из ближайших недель.
В первых числах апреля 1978 года Шевченко сообщил интернациональному контингенту своих сотрудников, что болезнь тещи заставляет его слетать в Москву. Он бы и в самом деле полетел, если б не случайная встреча с одним из друзей, недавно прибывшим оттуда. «Не знаю, зачем ты им понадобился, — заметил тот, — но КГБ ходит за тобой по пятам. Если ты туда вернешься, тебе уже не вырваться».
Так получилось, что Аркадий Шевченко, помощник генерального секретаря ООН, протеже советского министра иностранных дел и доверенное лицо Политбюро, объявил себя невозвращенцем.
Продолжая вести расследование, КГБ обнаруживал все новые и новые свидетельства тайной деятельности Шевченко в Соединенных Штатах на протяжении ряда лет. Было установлено, что за два с половиной года, предшествовавших его бегству, он тратил значительно больше денег, чем позволяло ему официальное жалованье. Именно таков был срок его сотрудничества с ФБР и ЦРУ.
Когда американцам требовалось узнать что-либо, касающееся советской политики или намерений, Шевченко попросту направлял соответствующий запрос в Москву или спрашивал своего покровителя Громыко. Скажем: сколько человек из числа советских граждан, работающих в ООН в Нью-Йорке, являются агентами либо штатными сотрудниками КГБ или ГРУ? Шевченко легко мог перечислить большинство этих людей. Кто из московской партийной верхушки или из руководящего состава Министерства иностранных дел может оказаться наиболее податлив, если американцам потребуется иметь в этих кругах своего агента? Шевченко и на этот счет имел весьма ценные соображения. Действительно ли Советы заинтересованы в значительном сокращении запасов стратегического ядерного и обычного оружия, и в каких пределах они намерены следовать соглашениям, о заключении которых ведутся переговоры? Как ведущий советский специалист по проблемам разоружения Шевченко и тут мог не только высказывать авторитетные суждения, но и давать прямой ответ на все подобные вопросы.
20
КГБ строго воспрещено вести следствие по делам, касающимся высокопоставленных партийцев, без индивидуального в каждом случае разрешения Политбюро