Впрочем, так и не дождавшись ответа, начальство СИЗО на свой страх и риск отправляет меня в 20-ю городскую больницу. Там Всесоюзный центр портальной гипертензии и лучшие в стране специалисты по зашиванию вен и лечению сопутствующих болезней. Оперироваться страшно не хочется, и я оттягиваю эту процедуру. Но через несколько дней меня на каталке срочно везут в операционную».
В декабре 1991 года освобожден под подписку о невыезде из СИЗО «Матросская Тишина». В мае 1994 года уголовное дело прекращено на основании постановления Госдумы РФ «Об объявлении политической и экономической амнистии».
Скончался в 2006 году на 71-м году жизни после тяжелой продолжительной болезни.
«Арест был самым страшным ударом за всю мою жизнь, — описывал он впоследствии свое состояние. — Никогда в жизни не нарушал советских законов и учил законопослушанию своих подчиненных. И вдруг нахожусь в тюрьме, бессильный и беспомощный, не зная, в чем меня обвиняют и что мне грозит.
Не вижу за собой никакой вины. В то же время отдаю себе отчет в том, что решение о моем аресте принято на самом высоком уровне, то есть Горбачевым, и ожидать можно чего угодно.
Клевета и очернение всего, что хоть как-то связано с чрезвычайным положением, нескончаемым потоком льются по радио в стенах тюремной камеры с 6 утра до 10 вечера. Это действует на нервы».
28 августа услышал по радио сообщение: Горбачев отстранил его от должности первого заместителя председателя КГБ СССР. До декабря 1991 года содержался в следственном изоляторе «Матросская Тишина» в камере площадью 12 м2, где уже находились четыре человека. Когда ввели его и он представился сокамерникам, те потеряли дар речи. С генерал-полковником КГБ никому из них встречаться еще не приходилось. Обращались с ним уважительно, возражали против его участия в уборке камеры.
Ее стены были рифленые, чтобы на них нельзя было оставлять записи. «Удобства» — внутри камеры. Уборка — своими силами. Душ раз в неделю был событием. Питание — тюремное. Через месяц семья получила разрешение на передачи — до 10 кг продуктов в месяц.
Следствие велось по статье 64 УК РСФСР, предусматривавшей высшую меру наказания за измену Родине.
От сильных переживаний перенес два инфаркта, похудел на 20 кг. Стационарное лечение, назначенное врачами, вместо 14 дней растянулось на 8 месяцев. Проходил его в госпитале КГБ под усиленной охраной двух автоматчиков в палате и нескольких охранников с оружием, ночевавших в телевизионной комнате на этаже.
В январе 1992 года освобожден по состоянию здоровья, но без снятия обвинения. Зато охрана снималась и устранялись ограничения свободы. Начальник следственного изолятора подошел к Грушко, подозвал главного из группы охраны и объявил:
— С данного момента охрана с Виктора Федоровича снимается.
Охранники отдали честь — для них он снова генерал-полковник.
Кадровики предложили выйти в отставку по болезни, и он согласился. Третий инфаркт застал его дома. А всего он пережил шесть инфарктов и инсультов.
В 1994 году амнистирован Госдумой РФ в числе арестованных по делу ГКЧП.
В 1996–2001 годах — вице-президент СОАО «Русский страховой центр». Издал мемуарную книгу «Судьба разведчика».
Был награжден орденом Октябрьской Революции, орденом Красного Знамени, орденом Дружбы народов. Скончался в 2001 году. Похоронен на Троекуровском кладбище Москвы.
По словам генерала КГБ В.В. Генералова, во время возвращения из Фороса Д.Т. Язов и другие члены ГКЧП заперлись в салоне и оттуда не выходили. «Вышел лишь, подсев ко мне, Плеханов: “Собрались трусливые старики, ни на что не способные, — сказал он в сердцах. — Попал я, как кур в ощип”. Я пытался его утешить, но в ответ он сказал: “Нас сейчас, наверное, в аэропорту арестуют…”»
Горбачев жестоко обошелся с Плехановым. Он лишил его генеральского звания, наград и назвал «стяжателем». Освободил от занимаемых должностей и уволил со службы его заместителей генералов В.В. Макеенкова, М.В. Титкова, начальника отдела личной охраны генерала В.В. Алейникова и других.
Бывший заместитель начальника 9-го управления КГБ, занимавший эту должность в 1975–1989 годах, Герой Советского Союза, лауреат Государственной премии СССР, генерал-майор М.С. Докучаев, хорошо знавший Плеханова, назвал несправедливыми слова Горбачева по поводу «стяжательства» Плеханова.