Встреча в феврале 1950 года была также ознаменована передачей «большого количества важных документов». Отправляя их в Центр, резидентура отмечала в сопроводительном письме:
«По документам, переданным КАРЕЛОМ на встрече 21.02.50, можно судить, что через его руки проходят документы высочайшей степени секретности. Новая должность КАРЕЛА открывает перед ним очень большие возможности по снабжению нас интересными материалами.
Среди переданных КАРЕЛОМ документов имеется несколько папок по атомной проблематике. Насколько можно судить по отметкам на корешках этих папок, эти документы принадлежат приятелю КАРЕЛА — Орэму, с которым он, очевидно, пользуется одним и тем же сейфом».
В эту же партию документов входили материалы по бактериологии.
В июле 1950 года, в разгар корейской войны, от Кернкросса были получены правительственные меморандумы на темы:
— влияние событий в Корее на интересы Англии на, Дальнем Востоке;
— влияние событий в Корее на внешнюю политику Англии;
— оценка положения в Корее на 5.07.50.
В августе 1950 года Кернкросс приложил к очередной партии материалов записку, содержание которой не могло не огорчить Москву:
«Я с сожалением сообщаю, что Мои отношения с Комптоном настолько тяжелы, что я отнюдь не уверен, что удержусь на этой должности, если она будет переведена в более высокую категорию».
Опасения Кернкросса оправдались. В сентябре 1950 года, по возвращении из отпуска, он узнал, что переведен в отдел валютного контроля. «Как я и опасался, должность, которую я занимал, переведена в более высокую категорию и на нее назначен один из моих коллег, — писал Кернкросс в записке в Центр. — Однако я надеюсь получить должность в Министерстве снабжения, где буду заниматься вопросами перевооружения…»
Естественно, что перевод источника на работу, не имеющую отношения к государственным секретам такого масштаба, как прежняя, не только огорчил, но и насторожил Центр. Если Кернкросс попал под подозрение, то за этим шагом могло скрываться решение отстранить его от секретной информации. Обеспокоенная возможностью развития событий именно в таком направлении, резидентура задала ему этот вопрос, на что Кернкросс ответил, что «плохие взаимоотношения с Комптоном возникли у него только из-за деспотического характера, придирчивости Комптона и что единственная причина, в силу которой он не был оставлен на прежней должности, заключалась в плохих отношениях с Комптоном».
В дальнейшем все произошло так, как и предполагал Кернкросс. Из Министерства финансов он был переведен в Министерство снабжения, где приступил к работе с 1 мая 1951 года, причем идея перевода исходила от отдела кадров, а не от самого источника. На встрече 4 июня 1951 года он рассказал, что работает в отделе планирования и занимается вопросами сухопутных вооруженных сил.
Если к 4.06.51 «исчезновение» Берджеса и Маклейна[18] еще не стало достоянием гласности, то к 23.06.51 — дате очередной встречи с Кернкроссом — это событие широко обсуждалось в средствах массовой информации Англии. Исходя из того, что с Кернкроссом этот вопрос следовало обсудить в целях его же собственной безопасности, резидентура запросила указания Центра относительно линии его поведения в случае опасности. Центр ответил, что следует прямо заявить источнику, что со стороны Берджеса и Маклейна опасность ему не угрожает, что в случае допроса он должен сказать, что знал Маклейна по совместной работе в Форин Офисе, а Берджеса — как светского знакомого, но последние 8–10 лет с ним не виделся. В случае же возникновения реальной опасности ареста, указывал Центр, Кернкросс должен был покинуть страну.
На встречу 23 июня Кернкросс пришел в хорошем настроении и держался спокойно. Доказательством его хладнокровного отношения к происшедшему была большая пачка секретных документов, которые он принес на встречу. Кернкросс сам задал вопрос о Берджесе и Маклейне и, получив разъяснения в соответствии с указаниями Центра, сказал, что «теперь он готов к любому разговору с контрразведкой». Он уточнил, что в 1937–1938 годах случайно встречался с Маклейном несколько раз в клубе «Traveller’s» и раскланивался, но никогда даже не сидел с ним за одним столом. Берджес знал о сотрудничестве Кернкросса с советской разведкой. Один раз они вместе обедали в клубе. С 1943 года виделись очень редко. Кернкросс допускал, что контрразведка в результате проверки государственных служащих может выйти на его коммунистическое прошлое. Тогда он объяснит это как несерьезное увлечение молодости, сменившееся разочарованием. Все же такое открытие может непредсказуемо повлиять на его положение, продолжал Кернкросс, но в худшем случае его переведут на несекретную работу.