Когда Хаутон рассказал Этель Джи о целях своих поездок в Лондон, она сначала обрадовалась тому, что это не были свидания с другими женщинами. Потом не поверила, потому что такие вещи случаются только в романах, а Хаутон не был похож на героя такого рода сочинений. Потом она сильно обеспокоилась судьбой своего возлюбленного и даже всплакнула. Хаутон постарался ее убедить, что ведет нелегальную работу во имя полезной цели, к тому же его друзья хорошо ее оплачивают. «Несколько успокоившись, — цитирован Баранов слова Хаутона в отчете в Центр, — АСЯ сказала, что не собирается сердиться на него, не обвиняет его и даже готова понять цель, ради которой он пошел на этот шаг. Она дала твердое обещание хранить в тайне все то, что узнана, она не будет мешать его работе, но она не примет участия в его работе, она страшно боится возможных последствий… Все попытки ШАХА убедить ее в безопасности и надежности наших методов работы не дали пока никаких положительных результатов».
Эти события произошли в январе 1959 года. На следующей встрече в феврале Хаутон передал оперработнику личную записку, в которой снова возвращался к своему разговору с Этель. Он писал:
«К сожалению, все попытки привлечь АСЮ (в переводах употреблялись псевдонимы источников. — О.Ц.) на нашу сторону оказались безрезультатными. Она ужасно боится последствий и, хотя я приложил большие усилия к тому, чтобы разъяснить ей, каким образом риск сводится до абсолютного минимума и какие всегда предпринимаются меры предосторожности, она не изменила своего решения. Она чрезвычайно любит деньги, но даже ожидание отличного вознаграждения не заставило ее изменить свое решение… У меня раньше было впечатление, что АСЯ совершенно легко примет мое предложение — в действительности я на 99 % был уверен в этом. Так я говорил вам. Создавшуюся обстановку я расцениваю как крупную потерю, но я еще не потерял надежды, хотя я должен признаться, что горько разочарован поведением АСИ».
Проблема, однако, решилась самым неожиданным и простым образом. На встречу 14 марта 1959 года Хаутон пришел с весьма довольным видом. Он не без гордости вручил Баранову толстую пачку документов и чертежей, касающихся противолодочного аппарата SUPER ASDIC-184, и сказал, что это — от Этель. Трудно сказать, что произошло в ее сознании, но внешне, по словам Хаутона, выглядело это следующим образом. За несколько дней до встречи она спросила его, собирается ли он увидеться со своими друзьями. Получив утвердительный ответ, она ничего не сказала. Накануне встречи она вновь спросила его о том же и, услышав тот же ответ, положила на стол пачку документов и чертежей, которые Хаутон и передал Баранову. По словам Хаутона, Этель, работая чертежницей, могла заказывать любое количество копий чертежей и инструкций Портлендского научно-исследовательского центра и, отвечая также за их уничтожение, уносить в действительности неуничтоженные экземпляры.
Добровольное подключение Этель Джи к работе Хаутона открыло второе дыхание всей Портлендской операции. Встреча 14 марта 1959 года была прощальной для Хаутона и Баранова, хронологически и, как теперь оказалось, логически закончившего свою работу в Лондоне. Он познакомил Хаутона со своим преемником — Василием Дождалевым, которому предстояло участвовать в наиболее драматических эпизодах Портлендского дела.
Работа с БеномОдной из примечательных сторон Портлендского дела является то, что в нем сошлись и переплелись сразу несколько линий оперативной работы разведки: так называемая линия «сотрудничества с друзьями», из которого, собственно, и возникло это дело, линия легальной разведки и линия нелегальной разведки. И хотя они следуют друг за другом в хронологическом порядке, предыдущий период накладывается на последующий, а первый вдруг напоминает о себе в последнем самым роковым образом. Действительно, в Лондоне советская разведка довольно долго продолжала работать с ШАХОМ под «польским флагом», в «нелегальный» период с ним встречался сотрудник легальной резидентуры, и, наконец, период «сотрудничества с друзьями» аукнулся для всего предприятия шумным провалом.
Провал неожиданно обнажил необычные судьбы главных действующих лиц в этой шпионской драме. После ареста Абеля, о котором американцам было известно очень немного и который ничего не сообщил о себе сам, появление в английском суде советских нелегалов БЕНА, ЛУИСА и ЛЕСЛИ стало еще одним подтверждением парадокса, заключающегося в том, что об успехах разведки становится известно в результате ее неудач.