— Мне тут шепнул парень в приемной, что господин Брежнев все еще жив, — улыбнулся директор ЦРУ. — Во всяком случае, пятнадцать минут назад так оно и было.
— А информация о его болезнях? — не принимая добродушной иронии своего начальника продолжал наседать Уолш.
— Обычный набор возрастных проблем… — Уловив вопросительный взгляд Уолша, директор кивнул и тычком подтолкнул ему тяжелую глиняную пепельницу. — Повышенное давление, атеросклероз, кое-какие шероховатости с координацией речи… Короче, слухи о его предстоящей кончине сильно преувеличены.
— Брежнев не слезает с таблеток.
— Вы знаете, я тоже, Уолш, — хмыкнул директор. — Мы с господином Брежневым ровесники. А в нашем возрасте без снотворного и слабительного обойтись трудновато.
— Вы прочли в записке заключение врачей?
— Единственное заключение врачей, в которое можно поверить на сто процентов — это свидетельство о смерти пациента. Возможно, они правы, а может быть, заблуждаются. Но не забывайте, Уолш, что Брежнев находится под неусыпным контролем сотни советских профессоров и кандидатов медицины. В создание политического имиджа Брежнева вложены такие сумасшедшие силы и деньги, что, поверьте мне, Уолш, так просто его на тот свет не отпустят. Его выжмут, как лимон, до конца. А уже потом… Так что, как мне это представляется сегодня, лет пять-шесть этот почтенный джентльмен еще проживет. Стоит ли так форсировать события, Уолш?
— Одним словом, вы не верите в такое развитие событий, — Уолш уже не спрашивал, а констатировал.
— Да поймите же вы, Уолш, я не могу вызвать Создателя в этот кабинет и получить от него толковый ответ на вопрос, что именно произойдет в Кремле через четыре года! — Директор пожал плечами. — Нам остается только предполагать…
— Сэр, вы помните, кто первым принес Кеннеди фотографии русских ракетных установок на Кубе?
— Роберт Макнамара, — буркнул директор.
— Люди Даллеса записали весь этот разговор. Наверняка, сэр, вы его читали много раз.
— Вы нашли еще одну запись?
— Нет, просто время от времени я возвращаюсь к ней, потому что хочу найти ответ только на один вопрос — почему после того, как Кеннеди отдал приказ Макнамаре атаковать русские ракетные установки на Кубе, он в самый последний момент отменил его?
— Вы невнимательно вслушивались в запись, Уолш, — директор ЦРУ поморщился. — В ней есть ответ. Кеннеди спросил Макнамару, смогут ли русские дать ответный залп и, получив утвердительный ответ, отменил свой же собственный приказ. Президент просто испугался, Уолш. Джон Кеннеди испугался войны с русскими, считал себя не в праве подвергать нацию прямой угрозе ядерной войны.
— М-да, — Уолш очень аккуратно поднес сигару к пепельнице и умудрился поставить серый столбик пепла строго вертикально. — И я так думал. Пока до меня не дошло наконец, что Джи Эф Кей боялся вовсе, не войны.
— А чего же он боялся?
— Политического краха Хрущева. Понимаете, сэр? Смена тогдашнего политического руководства в России была бы для нас катастрофой куда более серьезного масштаба, чем ограниченная, пусть даже ядерная, война против Кастро и его советских друзей. Кеннеди страшно боялся возвращения сталинистов к власти в СССР. То есть боялся той самой третьей мировой войны, уже ничем и никем не ограниченной, которую эти фанатики все равно бы развязали.
— Ой ли, Уолш! Какая, черт побери, разница? В шестьдесят четвертом лысого все равно скинули. И что? Началась третья мировая война?
— Фактически, своим решением Кеннеди выиграл пять лет, — пыхнув сигарой, мягко возразил Уолш. — Целых пять лет, сэр! За это время политические реформы Хрущева проникли так глубоко, а советский народ вкусил недоступные ранее демократические вольности до такой степени, что сама идея реставрации сталинских порядков в полном масштабе перестала вдохновлять даже коммунистических фанатиков. Президент выиграл время, сэр…
— Куда вы клоните, Уолш? Что, в конце концов, происходит, черт вас подери?! Какой-то странный разговор!..
— Сэр, мы ведем с русскими серьезные переговоры по стратегическим наступательным вооружениям…
— Да, я читал об этом утром в «Уолл-стрит джорнэл», — буркнул директор ЦРУ, демонстративно отмахиваясь от сизых клубов сигарного дыма.
— Необходимо знать, с кем нам предстоит иметь дело в ближайшие семь-восемь лет. — Идеально выбритое лицо Уолша на глазах стало покрываться пунцовыми пятнами. — Необходимо знать также, будет ли Брежнев в состоянии решать эти вопросы самостоятельно, насколько реально влияние на него какого-то лица или лиц, и если да, то чье именно влияние окажется решающим и кто завтра будет наверху. От этого зависит наша стратегия переговоров с русскими по ракетным вооружениям. В противном же случае, сэр, жизнь по обе стороны океана превращается в одно бесконечное боевое дежурство и томительное ожидание итогов первого обмена ракетно-ядерными ударами. Как я себе это представляю, босс, речь идет о большой политике, стало быть, об очень больших деньгах. И мне бы не хотелось, чтобы главными советчиками президента в этих вопросах оказались ушлые парни из государственного департамента, а не наша фирма, сэр. Тем более что они давно уже стремятся играть на нашей половине, причем в ущерб своим непосредственным обязанностям…