— Почему вы решили, что именно сегодня у них появился шанс свалить Андропова?
— С 1967 года, то есть с того самого момента, когда Андропов возглавил КГБ, такого провала еще не было.
— Южная Америка?
— Именно, босс. Операции подобного масштаба санкционирует только Политбюро. И оно же спросит с Андропова.
— Насколько мне известно, в центральном аппарате КГБ очень хорошо отлажен механизм, не позволяющий растечься важной информации. Я сужу по нашей конторе: скрыть от президента и Конгресса крупный провал где-нибудь в Габоне, возможно, нам и не удастся, но в нюансах разбираемся мы и только мы. А обернуть любой провал в тактическую хитрость, сознательную комбинационную жертву — вопрос техники и профессионализма. Кто, кроме самого Андропова, в состоянии обрисовать членам Политбюро истинные масштабы и детали случившегося в Латинской Америке? Это же секретные счета в иностранных банках, явки, шифровки нелегалов, связи с зарубежными агентурами…
— Семен Цвигун, его первый заместитель.
— Вы в этом уверенны, Уолш?
— Да, сэр.
— Андропов держит его на голодном пайке. Разве не так?
— Пытается держать, сэр, — Уолш слегка нажал на глагол «пытается». — Но за Цвигуном стоит Брежнев. И в центральном аппарате КГБ есть немало высокопоставленных сотрудников, для которых это важно.
— Брежнев и раньше стоял за ним.
— Раньше Андропов никогда так скверно не отбивал мяч.
— Помнится, пару месяцев назад вы говорили мне о некоей прохладце в их отношениях? А это что?
— Было такое: на встрече с руководством КГБ Брежнев демонстративно устроил трепку именно Цвигуну. Причем из-за какой-то ерунды.
— А на самом деле?
— Маневры, сэр, классические маневры хитрого политика. По всей видимости, Цвигун тогда чем-то сильно насолил Андропову, тот об этом сказал Брежневу, а генсек решил выравнять ситуацию.
— Очередной этюд?
— Да, сэр. Причем на фоне багровых ковров кремлевского кабинета. Реально же Брежнев стоит за Цвигуном намертво. Надо сказать, сэр, что для политика такого масштаба Брежнев на удивление сентиментален и своих старых друзей не сдает никогда. То есть он больше напоминает крестного отца сицилийской мафии, нежели вождя советских коммунистов. На этих связях, кстати, Брежнев и держится так крепко. И поэтому же все держатся за него. Репутация личного друга и родственника Брежнева, получше любой отмычки, открывает Цвигуну практически все замки. И он выложит на стол своего хозяина все, чтобы убрать Андропова.
— Вопрос будет вынесен на Политбюро, — не обращаясь к Уолшу, пробормотал директор.
— И Политбюро такой шанс убрать навсегда Андропова не упустит. Они его похоронят, устроят танец на его костях, а потом дружно споют «Интернационал» и мирно разойдутся по домам.
— А сам Брежнев?
— А что Брежнев? — хмыкнул Уолш. — Он хоть и симпатизирует Андропову, все равно непременно сдаст его.
— Почему непременно?
— По многим причинам, сэр. Вероятность этого прогноза очень высока. Беда Андропова, босс, в том, что объективно он — самая вероятная и достойная замена Брежневу. А тот… Тут уже чистая психология. Как говорится, видеть в зеркале либо себя, либо никого другого. Брежнев стремительно стареет, сэр, становится капризным, раздражительным, своенравным… Генеральный секретарь ЦК КПСС стал главной фигурой самых остроумных анекдотов. Страна смеется над Брежневым, сэр. И этим пользуется его ближайшее окружение, понимая, что место генсека вот-вот станет вакантным, и прокладывая дорожку своим людям. А Андропов НИЧЕЙ, сэр! Короче, сейчас он один и помочь ему не сможет никто — слишком опасно.
— И все-таки, сделать то, что вы предлагаете — безумие!
— Почему, сэр?
— Тут резонов масса. Но у вас, Уолш, я хочу выяснить только одно: как вы представляете себе все это технически? Мы что, планируем открыть при ЦРУ филиал благотворительного общества по спасению Юрия Андропова от коммунистического произвола?