— При чем здесь благотворительность, сэр? — седые брови Уолша стремительно взлетели. — Это сделка.
— Сделка?
— Именно, сэр.
— С тем самым, да? — Глаза директора ЦРУ сузились. — С членом Политбюро ЦК КПСС? С председателем КГБ СССР?
— Да, сэр, — невозмутимо произнес Уолш. — Мы с вами говорим об одном и том же человеке — о Юрии Андропове.
— Он не поддастся на шантаж, Уолш, как вы этого не понимаете?! Не та фигура, не те мотивы…
— Это не шантаж, сэр! — Уолш мотнул головой, словно отметая возражение своего шефа. — Это политическая сделка, которая выгодна обеим сторонам. Если сегодня мы поможем Андропову удержаться на плаву еще пару- тройку лет, пока Брежнев окончательно не выживет из ума и не утратит реальную власть в этой сумасшедшей стране, то завтра мы будем вправе рассчитывать на появление в Кремле трезво мыслящего политика, с которым можно разговаривать, не обмениваясь при этом ударами рукоятки пистолета по голове.
— А если он, оставшись с нашей помощью у власти, покажет нам потом кукиш в кармане?
— Не покажет, сэр. Речь ведь идет не об обмене любезностями на приеме в советском посольстве по случаю очередной годовщины Октябрьской революции. Не беспокойтесь, сэр, мы подстрахуемся таким образом и так надежно, чтобы у господина Андропова и мысли не возникало отплатить нам за оказанную любезность черной неблагодарностью.
— Стало быть, Андропов непременно должен знать, что политической властью в своей стране он обязан американской разведке?
— Соединенным Штатам Америки, — сухо поправил Уолш.
— Я что-то не улавливаю нюанс.
— А он очевиден, сэр! — Уолш поднялся. — Я принес вам не агентурный план вербовки крупного советского военачальника или физика-ядерщика, а стратегический расклад на ближайшие годы. Реализация этого плана — гарантия мирового порядка, обеспечение относительной стабильности, без которой человечество просто не в состоянии нормально функционировать, а также надежда, что когда-нибудь наступит день и все ядерные ракеты с обеих сторон будут сняты с боевого дежурства. Кто-то из старых стратегов говорил, что войны начинаются именно тогда, когда из рук вон плохо работала разведка. У нас с вами, сэр, есть внуки…
— Уолш, вы, часом, не собираетесь баллотироваться в Конгресс от штата Вирджиния?
— Чтобы убедить вас, сэр, я готов даже на такое безумие, — улыбнулся начальник оперативного управления ЦРУ.
— Как Андропов узнает обо всем? Чем мы должны пожертвовать? Во что этот план вообще нам обойдется?
— Это уже тактические детали операции, сэр, которые полностью отработаны. Но давайте вначале закончим со стратегией.
— Вы же понимаете, Уолш, что все это мне нужно объяснить президенту?
— Я даже знаю, когда вы это сделаете.
— Когда же?
— Сейчас, — Уолш кивнул на отдельно стоящий красный телефон прямой связи с президентом США.
— Он в Кемп-Дэвиде, Уолш! — в голосе директора звучала укоризна. — Президент США должен хоть изредка отдыхать в кругу семьи.
— Вы только представьте себе, сэр, насколько сложнее была бы ваша задача, если бы президент отдыхал в кругу семьи на Филиппинах…
3. МОСКВА. КРЕМЛЬ. ЗДАНИЕ ЦК КПСС
Февраль 1978 года
В рабочий кабинет Генерального секретаря ЦК КПСС на Старой площади Юрий Андропов вошел ровно в 9.00. Брежнев, с дымящейся сигаретой, по привычке зажатой между средним и указательным пальцами левой руки, склонился над бумагами и что-то меланхолично подчеркивал красным карандашом.
Даже если бы Андропов и захотел привлечь внимание генсека фактом своего появления, сделать это было не так просто: пол огромного кабинета полностью закрывал толстенный туркменский ковер в сдержанно-коричневых тонах, который, словно губка, поглощал все посторонние звуки. В кабинете было тепло, но в меру — два мощных японских кондиционера работали абсолютно бесшумно.
Неслышно ступая, Андропов приблизился к столу и сел на один из двух стульев с высокой резной спинкой, входивших в комплект кабинетной мебели, купленной в прошлом году через представителя «Совэкспортлеса» в Финляндии специально для кремлевского кабинета Брежнева. Хотя в последнее время его хозяин предпочитал чаще работать на даче.
В понимании и трактовке безмолвных кабинетных игр, к одной из которых явно прибегал могущественный Генеральный секретарь ЦК КПСС, никак не отреагировавший на появление в кабинете члена Политбюро и председателя КГБ, Юрий Андропов был самым настоящим профессором и мог просветить на сей счет наиболее тонких и изощренных толкователей иезуитского кремлевского протокола. В данный момент Леонид Ильич Брежнев всем своим озабоченно-деловым видом демонстрировал скрытое неудовольствие, а Андропов, в соответствии с правилами игры, обязан был понять это и ни в коем случае не форсировать события, не задавать вопросы, не начинать беседу первым и уж тем более не проявлять собственную встревоженность. Железное терпение, внутренний такт и уважительность в позе — вот, собственно, и все, что требовалось по правилам этой идиотской, недостойной государственных мужей, игры от приглашенных в кабинет Брежнева.