— Сказано же, гражданка, проходите!
«О Господи, — вздохнула я. — Мне никогда уже не избавиться ни от этих интонаций, ни от этой заученной сдержанности, которая в любой момент может трансформироваться в угрозы, побои, стрельбу…»
— Мне дали этот адрес…
Взгляд мужчины в плаще сразу смягчился, сделался ПОНИМАЮЩИМ, хотя и сохранил остатки недавней многозначительности.
— Ваша фамилия?
— Мальцева. Валентина Васильевна Мальцева.
— Ваш паспорт, пожалуйста, товарищ Мальцева.
— Вы знаете, со мной только зарубежный. Сойдет?
— Конечно! — Мужчина внимательно посмотрел на первую страничку документа, неуловимо быстрым взглядом сличил фотографию с оригиналом, после чего вернул мой документ и радушно улыбнулся.
— Поднимитесь на лифте на четвертый этаж…
— А квартира какая?
— Там всего одна квартира, товарищ Мальцева!
«Идиотка! — думала я, наблюдая за тем, как бесшумно сходятся дверцы финского лифта. — Какая квартира?! Не для того они построили себе свой, новый мир, чтоб жить в нем рядом с соседями по лестничной площадке…»
Впрочем, лестничной площадки как таковой я не увидела, потому что из лифта, послушно замершего на четвертом этаже, я попала в довольно просторный холл, уставленный прекрасной деревянной мебелью. В углу холла, за добротным письменным столом, уставленным несколькими телефонными аппаратами, располагался симпатичный молодой человек и что-то писал. Едва только я вышла из лифта, он моментально вскочил, сделал ко мне навстречу несколько предупредительно-вежливых шагов и приглашающе, как в театре, вскинул руку куда- то влево, в сторону двухстворчатых дверей с ребристыми, переливающимися всеми цветами радуги, стеклами.
— Доброе утро, Валентина Васильевна, товарищ Андропов ждет вас…
Когда я прошла в довольно скромную по масштабам комнату, пол которой был устлан красивым ослепительно белым китайским ковром без ворса и малейшего намека на пошлые узоры или разводы, то не сразу увидела Андропова. Председатель КГБ СССР в строгом синем костюме и при галстуке сидел в противоположном конце комнаты посередине изящного углового дивана и смотрел телевизор. На низком журнальном столике стояла огромная хрустальная ваза с яблоками и айвой.
— С возвращением, Валентина Васильевна, — не отрываясь от телевизора, произнес Андропов. — Присаживайтесь, я хочу досмотреть этот сюжет…
Краем глаза я увидела на огромном экране японского телевизора по-хамски свежее, несмотря на раннее утро, лицо дикторши и три красные буквы в углу телеэкрана — CNN. Не найдя в районе дивана ни одного кресла, я устроилась на крайне правом фланге причудливо изогнутой конструкции и вежливо полуобернулась к хозяину.
— Хорошо выглядите! — Андропов удостоил меня оценивающим взглядом.
— Вашими молитвами, Юрий Владимирович…
— Не скромничайте, вы и сами немало сделали для этого. — Андропов щелкнул кнопкой дистанционного пульта, и телевизор послушно погас. — Вас, наверное, удивило мое приглашение, Валентина Васильевна?
— Скорее, напугало, Юрий Владимирович.
— Неужели хоть что-то еще способно вызвать у вас чувство страха? После всех э-э-э… перипетий?
— О да, Юрий Владимирович! — Я понимала, что со стороны моя улыбка выглядит довольно жалкой. — Это чисто женское: чем уверенней себя чувствуешь, тем больше боишься, что вся эта уверенность полетит в какой-то момент в тартарары. Назовите это страхом потерять то, что имеешь…
— Мне кажется, я вас понимаю, — кивнул Андропов. — Я, собственно, потому и пригласил вас сюда… к себе домой, чтобы лишний раз не напоминать о… — ножичком для фруктов он прочертил в воздухе зигзаг.
— Вас, наверное, очень любит ваша жена, — выпалила я, как всегда, не подумав.
— Почему вы так решили? — брови Андропова удивленно вскинулись.
— Знаете, Юрий Владимирович, женщины очень любят, когда мужчина РАЗНЫЙ. Предсказуемый, управляемый, даже моментами нудный, но непременно разный. Понимаете? А вы как раз такой. В первую нашу встречу вы воплощали собой неумолимую власть, во вторую — откровенный цинизм, а сейчас — труднообъяснимую галантность. И кто вас разберет, Юрий Владимирович, в чем именно вы по-настоящему искренни…
— Все так же дерзки! — усмехнулся шеф КГБ и осуждающе покачал головой. — Не боитесь, Валентина Васильевна, что опять отправлю вас в Буэнос-Айрес?
— Вот этого как раз не боюсь. Лишь бы не на Колыму. У меня нет опыта выживания в условиях вечной мерзлоты.
— Вы изменились, Мальцева.
— Вы изменили меня, Юрий Владимирович.