— Мы никуда не торопимся, госпожа Мальцева, — лихо вертя баранку, ответил ван Хольтен. — Просто я не признаю тихой езды. Впрочем, моя супруга считает, что это мой единственный недостаток.
— А что считает ваша дорожная полиция?
— Мы с ней как-то находим общий язык, — вновь улыбнулся пожилой голландец и неожиданно подмигнул мне в обзорное зеркальце. — В конце концов, полицейские тоже люди и довольно часто выезжают за границу…
Минут десять мы ехали в полной тишине, пока, наконец, у меня не мелькнула догадка:
— Господин ван Хольтен, а мы часом не в Схипхолл едем?
— Вы прекрасно ориентируетесь в Амстердаме, мадам Мальцева, — улыбнулся ван Хольтен. — Наверное, бывали в Голландии туристкой?
— Ага. Причем с очень хорошо подготовленными экскурсоводами, — пробурчала я себе под нос и решила далее не развивать эту мысль.
По мере того как автомобиль голландца приближался к многоярусному терминалу международного аэропорта, я чувствовала, что от возбуждения не могу усидеть на месте. Однако ван Хольтен почему-то обогнул основное здание Схипхолла и погнал машину куда-то влево, в сторону гигантских ангаров.
— Полет отменяется? — с опаской поинтересовалась я.
— Только при нелетной погоде, госпожа Мальцева, — мотнул головой ван Хольтен. — Собственно, мы уже приехали…
Я даже не успела толком оглядеться, как кто-то рывком открыл дверь, вытянул меня из машины и сграбастал в медвежьи объятия.
— Ты не обманул меня!.. — бормотала я, покрывая разводами слез вперемешку с тушью светлую ткань юджиновского плаща. — Ты мой хороший мальчик… Ты сделал все, что обещал… Ты настоящий мужчина… Я тебя так люблю, так люблю… О Боже, если бы только знал, тупица, как же я тебя люблю!..
Он молчал, еще крепче стискивая меня в объятиях.
— Если услышишь легкий хруст, — пробормотала я, прижимаясь к нему еще крепче, — значит, ты сместил мне позвонок…
Юджин чуть ослабил захват, но по-прежнему меня не отпускал.
— Я впервые вижу тебя в шляпе. Ты все еще доктор Эверт?
— Ненавижу шляпы. — Он покачал головой. — Что, здорово не подходит?
— Мужчину украшает не шляпа на голове, а женщина по правую руку.
— Золотые слова! Кто сказал?
— Какая разница! Главное, что ты согласен.
— Лови момент, Вэл! Что бы ты ни сказала сейчас, я согласен.
— Юджин, мы куда-то летим?
— А ты хочешь улететь?
— А я должна хотеть остаться?
— Значит, летим.
— Когда? — Я задрала голову, чтобы увидеть, как шевелятся его губы. Грима на лице не было. Передо мной стоял ПРЕЖНИЙ Юджин.
— Сейчас! — Он наклонил голову и поцеловал меня в макушку. — Еще немного пообнимаемся и полетим.
— Вдвоем?
— А как же!
— Совсем вдвоем?
— Если не считать пилота, штурмана и стюардессы, то совсем.
— В Штаты?
— Это потом, чуть позднее.
— В Москву?
— Чуть теплее.
— Так куда же?
— А какая, собственно, разница, Вэл? Главное, что вдвоем. Главное, что не порознь…
— А ресторан?
— Что, ресторан? — Юджин опустил меня на землю и изобразил на лице гримасу непонимания.
— Господи, ну почему все мужики такие отчаянные лгуны?! — вздохнула я. — Ты же обещал сегодня вечером повести меня в ресторан!..
— Считай, что мы уже почти в ресторане! — он широко улыбнулся, подхватил мою сумку, обнял меня за плечи и потянул в сторону приземистого одноэтажного строения. Миновав тускло освещенную комнату, в которой я заметила нескольких здоровенных мужиков в штатском, мы вышли через стеклянную дверь на бетонированное поле. Пронзительный, холодный ветер, пахнущий морем и весной, дул нам в лица, но это было приятно. И почти сразу же я увидела самолет — очень маленький, серебристый, со смешными, короткими крыльями, опущенными как плечи у смертельно усталого человека. Самолетик в точности напоминал макет пассажирского авиалайнера Ту-154, выставленного на обозрение в здании московского аэровокзала на Ленинградском проспекте.
— Что это, Юджин?
— «Сесна».
— Еще раз, по-русски, пожалуйста!
— Маленький пассажирский самолет. Частный.
— Кому же он принадлежит?
— Сегодня — нам.
— Ты это серьезно?
— Да.
— Ты часом из банка ничего не прихватил, доктор Эверт?
— Как же, — пробормотал он. — Они меня дальше того кабинета не пускали.
— А где ресторан, Юджин?
— Внутри, глупая! — Он легко подхватил меня за талию и понес к самолету. — С красивым столиком, свечами и потрясающим тортом из лучшей кондитерской Амстердама…
— И там же гостиница? — с надеждой спросила я. Впервые в жизни меня несли как гладильную доску, под мышкой, но кроме восторга я ровным счетом ничего не испытывала.