— Садитесь, господин Лихтвейзен, слушаю вас.
— Мадам, — гость улыбнулся, обнажив два ряда мелких, но очень ровных зубов, — зная о вашей занятости, я хотел бы сразу перейти к делу.
— Прошу, — развела руками Кло. — В этом кабинете обсуждаются только деловые вопросы.
— В таком случае извольте... — Лихтвейзен вытащил довольно объемистый бумажник, извлек из него чековую книжку в сиреневом переплете и положил ее перед собой. — Моему клиенту необходимо перевести в отделение вашего банка в Картахене некоторую сумму в долларах США...
— В Картахене? — удивленно вскинула брови Кло. — Если мне не изменяет память, вы наш первый клиент, переводящий деньги туда, а не оттуда. При нынешней ситуации в Латинской Америке... Впрочем, месяц назад мы открыли два новых отделения в Чили - в Сантъяго и в Виньядель-Мар...
— Да, и это делает честь прозорливости ваших боссов, мадам Катценбах. Чили — иа мой взгляд, именно та страна, куда сейчас после той анархии, которая творилась при Альенде, имеет прямой смысл инвестировать капиталы.
— Но вернемся в Колумбию, — корректно предложила Кло. — О какой сумме идет речь, господин Лихтвейзен?
— Довольно значительной, мадам, — Лихтвейзен чуть подтолкнул чековую книжку в сторону
Кло, словно предлагая убедиться в серьезности его намерений. — Речь идет о семидесяти миллионах долларов.
Кло несколько раз моргнула.
Лихтвейзен откинулся на высокую спинку стула и явно наслаждался произведенным эффектом.
— Надеюсь, вам известно, что перевод в зарубежные филиалы «Ситизен-банка» сумм, превышающих шесть миллионов американских долларов, не может быть осуществлен без официального уведомления и согласия министерства финансов Швейцарской республики?
— Безусловно, мадам, мне это известно, ведь я — гражданин Швейцарии.
— В таком случае позвольте спросить вас, господин Лихтвейзен: почему вы решили обратиться с этим вопросом ко мне? Может быть, вас дезинформировали и сказали, что по совместительству я представляю интересы министерства финансов?
— Ну что вы, я прекрасно информирован. В каком-то смысле информация является моей основной профессией. Просто мне кажется, мадам Катценбах, что, несмотря на некоторые сложности, нам удастся решить этот вопрос именно в вашем кабинете.
— Вот как? — точеное лицо Кло приняло надменное выражение. — Что дает вам такую уверенность, господин Лихтвейзен?
— Ну, прежде всего, комиссионные с этой сделки. Мой клиент, а это весьма уважаемый и почтенный бизнесмен, предлагает десять процентов от переведенной суммы. Семь миллионов долларов — неплохой гонорар за ту скромную услугу которую вы ему окажете.
— Вы так полагаете?
— Возможно, я несколько недооцениваю трудности, с которыми связана техническая реализация нашей сделки. Что ж, в таком случае, я имею полномочия от своего клиента увеличить сумму вашего вознаграждения до десяти миллионов. Подумайте, мадам Катценбах, это десять килограммов золота но нынешнему курсу!
— Вы позволите конкретизировать суть вашего предложения, господин Лихтвейзен? — Кло говорила очень медленно, тщательно подбирая слова, хотя посетителю просто не могли не броситься в глаза те невероятные усилия, которые она прилагала, чтобы удержать разговор в рамках приличия.
— Да, конечно, мадам.
— Вы предлагаете мне взятку, не так ли?
— Я бы предпочел выражение «сделка».
— Пусть так: сделку в виде самой откровенной взятки. Верно?
— Очевидно, вы правы.
— Думаю, что прежде чем прийти ко мне, вы как деловой человек, чьей профессией является информация, должно быть, многое обо мне узнали?
— Более чем достаточно для ведения деловых переговоров, мадам Катценбах.
— И тем не менее, выяснив все это, вы сочли возможным делать мне подобного рода предложения?
— Это так, мадам.
— Скажите, госполин Лихтвейзен, вам известно, что я богата?
— Да, мадам.
— Что я очень богата?
— Да, мадам.
— Хотите, я назову вам цифру моего личного состояния? Я имею в виду состояние не моего мужа, а мое собственное.
— Я не смею, мадам...
— Сорок два миллиона долларов.
— Могу лишь выразить свое восхищение вашей предприимчивостью.
— Возможно, вас интересует личное состояние моих родителей?