Целитель тяжело вздохнул. Он не мог дать однозначного ответа, ведь даром предвиденья Барк не владел, а лгать пареньку не желал.
– Если они живы, Ноэл Визиканур вытащит их из этого пекла. Но коль мы останемся здесь и будем дожидаться прихода ваших родственников то, когда они явятся, найдут лишь кучу обгорелых костей.
– Лучше я умру, чем переступлю порог этой демонической штуки! – скрестив руки на груди, продолжал упрямо Тор.
– Ты пойдешь с нами, хочешь ты того или нет! – внезапно отвесив подзатыльник брату, воскликнул Кор. – Хватит вести себя, как эгоистичный и глупый мальчишка!
Тор злобно сверкнул глазами и сжал кулаки.
– Ты хочешь драки?– прошипел он.
Новый толчок и волна жаркого воздуха окатила спорщиков.
– Не знаю, как вы ребятки, но я умирать в этом смертоносном котле не намерен! – неожидано раздался громкий бас, рядом с троицей.
Барк насмешливо хмыкнул, глядя на ошарашенные лица мальчишек.
– Вы отправитесь в Цитадель добровольно или же я вас заставлю войти в портал, перед этим хорошенько лягнув копытом!
Кор удивленно разинул рот, осознав, что с ними говорит лошадь. Тор же застыл, словно статуя, побледнев, как выбеленное в реке полотно.
– В Аскалионе полно чародеев, которые вернут вас в Мендарв, как только эта драконья пляска окончится. А сейчас оба закройте рты и бегом к иллюзорным вратам, пока нас не поджарило, как куропаток на вертеле.
Травник еле заметно улыбнулся Блэкхауру, и легонько подтолкнул близнецов к порталу. Мальчишки не сопротивляясь, вошли в мерцающий проход, и лишь когда их спины исчезли в иллюзорных вратах, целитель и конь следом покинули поляну.
Чудаковатая компания успела вовремя нырнуть в фиолетовый круг. Очередной лавовый булыжник, весом в тонну, угодил прямиком в магический портал. Искры и мерцающие нити задрожали, под натиском пламени обгорая и превращаясь в угольный пепел.
Ноэл Визиканур с трудом пробирался, через охваченную неистовым пламенем Темную Дубраву, изворачиваясь от раскаленных булыжников, что градом сыпались с разъяренных небес. Ребекка, бездыханным грузом, возлежала на его плече, укрытая плащом аскалионца.
Каждый шаг чародею давался все тяжелее. Эликсиры иссякали в его организме, подобно живительному источнику, что испаряется под безжалостным солнцем пустыни. Волшебник уповал на то, что ему удастся добраться до портала раньше, чем тот исчезнет. Но как бы не спешил маг к спасительным вратам, его попытки оказались тщетными. Поляна, где его должен был ожидать Барк с мальчишками Лангрена, была захвачена в плен багровым цветком, непреступной стеной возвышающимся над макушками обуглившихся вековых дубов. Оставался один шанс выбраться из кипящей и плавящейся Преисподней – Приграничье.
Чародей взглянул на безвольно свисающую девчушку, чумазую, измучанную, но все же прекрасную, как хрупкий гиацинт, пробирающийся сквозь весеннюю, еще промерзшую почву и прелую прошлогоднюю листву.
Лицо волшебника украсила тень печальной улыбки. Он оглядел мерцающий красными бликами лес, затем собравшись с духом, бросился прямиком в нещадное бушующее пламя. Он должен был добраться до стены во чтобы то ни стало.
«Все беды мира исходят от женщин», звучал в его голове голос Эуриона. «Женщины сеют вражду, приносят поражения, рушат крепкие узы, суют свой нос, куда не следует, и плетут интриги. И даже, если прекрасная особа намеривается творить добро, то это не означает, что ее деяния не обернутся Великим разломом. Конечно, мужчины тоже, изредка, способны на ошибки. Но те идиоты, что творят бесчинства, лишились разума благодаря юбке, за которой погнались. Вот поэтому, в Аскалион не ступит нога ни одной дамы, ибо случись сей неприятный казус, чародеям пришлось бы обитать на дымящихся руинах Цитадели».
Ноэл горько усмехнулся, ощущая, как пламя выжигает кожный покров.
«Женщины плетут полотно мирозданья, хотят они того или нет. И одна из них, только что призвала пламенный дождь. Не Великий Разлом, но все же. Не думал, что однажды соглашусь с Эурионом, но он оказался прав. Все беды исходят от женщин».
Песнь Ниамэ неслась по просторам Мендарва подобно исполинскому цунами, пожирая огненную стихию, и оставляя за собой белесый след дымящихся развалин и темнеющих остовов деревьев. Но как бы не торопилась потушить обезумевший пожар прародительница богов, спасти всех, в этой погрязшей в скверне стране, ей не посчастливилось. Пройдет немало лет, пока местный народец, сможет восстановить утрату, порожденную гневом мистического катаклизма.
Удела барона Данкоса мелодия ветра достигла в последнюю очередь. Ей удалось унять жаркую пляску, что охватила Дубки и успокоить небесные тверди, пролившиеся над Дубравой огненными слезами. И даже сохранить в целости замок, окруженный кипящими водами Зарницы.