И в ответ зверь изрыгнул ещё паутины. Сети впились в нос, в корпус, в мачты и реи, прилипли к парусами и сорвали часть, схватили некоторых матросов. Капитан «Клинка» инстинктивно отскочил к штурвалу, страшась быть задетым этими фиолетово-зелёными водорослями-паутинами. Отскочил и приказал волшебникам стрелять снова.
Лёд, огонь и звёздный свет вновь устремились струями и сгустками в рыбу шарк. Ей это вновь не понравилось.
Хэль видела это. Она бы сейчас рада была бы остановить эту бездумную пальбу, расходование сил волшебников, но мерзкая мелкая рыба из глотки шарк крепко впилась ей в правое плечо. Кровь текла, окрашивая тельняшку. Боль сковала правую руку. Кхатлас выпал из неё.
Но у мерьялльской пиратки было ещё оружие. Нечто пострашнее кхатласов. Эдакий привет от Орга Азана его же творениям.
Отбросив вторую саблю прочь, Хэль незамедлительно впилась когтями своей проклятой руки в морду рыбы. Ей трудно было сказать, пронзила ли она глаз ей, или просто прорвала чешую, ибо лишь её острые когти впились в плоть твари, Гангрета ощутила, что хватка челюстей ослабла. Хэль готова была вырвать, выдрать этот живой капкан из своего плеча, как вдруг…
Рыбёшка лопнула, точно гнойный волдырь. Желчь выплеснулась Хэль в лицо, в раскрытый от усилий рот, чудом не залившись в глаза. Но тут же пиратка осознала, что в этом внутреннем соке рыбы есть ещё что-то. И оно уже копошилось возле раны на плече, оставленной острейшими зубами.
Черви! Красные, извивающиеся, скользкие. Они ползали по Хэль, в желчи и меж кусков лопнувшей рыбы. Они пытались пробраться в рану!
Хэль вскричала и ощутила боль. Множество укусов. Мерзкие насекомые вцепились в окровавленную рану. Гангрета стала стряхивать их, бить по ране «ласкающей» рукой и не сдерживала вопли. Боль была невыносимой. Но мерзкие отродья туна жаждали прогрызть путь внутрь неё, потому Гангрета терпела и стряхивала эту гадость с себя.
Другие рыбы… Они тоже лопнули, словно по команде. Кому-то из моряков черви поползли в рану на ноге, кому-то пытались заползти в рот, барахтаясь в желчи на груди, впиваясь в щёки. Все бойцы, которых поразили мелкие гадкие рыбёшки, были не в силах сражаться с паутинами. Они пытались выжить, стряхивая с себя червей.
Так шарк вывел из боя с собой почти половину команды. И вновь приближался, поливаемый огнём, льдом и светом.
Хэль схватила себя за плечо и хлёстко провела по нему проклятой рукой. В глазах потемнело, а то и покраснело от боли. Черви падали на палубу, а следом кровь из раны Гангреты и слёзы из её глаз. Боль и мука. Вся её жизнь - это боль и мука. Она словно изучает эти явления. За вознаграждение обычно. Нынче оно высокое. Ведь Хэль помнила, даже когда её рану жгло и раздирало, что у неё есть контракт. И условия в нём шикарные!
«И всё же», подумала Хэль, когда сгусток звёздного света просвистел над ней и впился в пасть шарк, «ваших, местрэ́, хлопушек недостаточно. Вы, волшебнички, всё от добрых мыслишек лепите. Хентэлье́! Здесь же нужна ярость, воплощённая в колдовстве! А так… всё равно, что пугать, ха-ха, Ужас-под-Килем, кидая в море камушки. Круги по воде и всё, а больше ни…»
И тут она уставилась на пасть.
«Камушки»...
Огромный капкан с зубами приближается. Один укус - и нос переломится. Из воды имперцам никуда от шарк не деться. Один укус. Один раз эти челюсти сомкнуться…
Хэль улыбнулась. «Камушек!»
Она, забыв о боли, всё ещё терзающей её, ринулась назад, к волшебникам.
Паутины начали вдруг разрастаться, точно живые. Облеплять весь корпус, стягиваться на мачтах. Всё крепче и крепче они впивались во фрегат. А часть из них тащила уже в пасть зверю схваченных моряков.
По бокам рыбы шарк что-то вспыхнуло. Засветилось. То были глаза. Дюжина с каждой стороны. Они ярко мерцали в тумане.
Стремительней прежнего рыбина пошла вперёд. Паутины уже сами тянули её, скукоживаясь, усиливаясь, становясь точно сделанными из кожи. Вода вокруг зверя забурлила. Шарк летела на волнах.
Треск! Носовая фигура слетела с форштевня, и паутины затащили её в самую глотку. Корабль накренился на нос. Хэль упала, больно ударившись животом обо что-то на палубе.
Рыбина не перекусила носовую фигуру. Она заглотила деревянный клинок целиком. Сомкнуться челюсти, конечно, явно жаждали на самом носу корабля. И на моряках, затягиваемых всё быстрей и быстрей.