Но он оказался мудрым волшебником.
- Бойцы Академии! Все силы на воплощение земли. Под вами дно. Оно таит песок и камни. Направьте силу эмоций на стихию самой земли. Черпайте силу камня и камень создайте.
Волшебники незамедлительно принялись выполнять.
- Я пожалуюсь на ваше неповиновение… - дальнейшие слова подошедшего к магистру разгневанного капитана заглушил ветер.
- Создайте большой, большой камень, - проговорил магистр, на капитана даже не посмотрев.
Хэль надеялась, что получится.
Серый валун уже зарождался в вытянутых семи руках. Волшебники собрались полукругом. Матросы, что пришли в себя, ковыляли к носу корабля, рубили сети, стреляли в глаза зверя, всеми силами пытаясь замедлить его.
Капитан «Клинка» тоже устремился к ним.
Хэль высматривала свои кхатласы на палубе.
Камень готов. Огромный! Круглый, но с зазубренными кое-где, с шипами снизу и сверху. Самое время заткнуть глотку рыбе шарк. Зубы её уже вновь близко к корпусу «Клинка». Паутины тянут чудовище, точно канаты и тросы.
- Стреляйте же! - выкрикнул капитан.
Хэль выругалась. Куда суётся?! Сам же только что баламутил волшебников, перечил и отговаривал.
Выстрелили!
Мощным ударом шар врезался в верхнюю челюсть. Выбил два клыка. Выбил и отскочил, плюхнулся в воду. Шарк затрясло. Отбросило. Рыба задёргала челюстями, пытаясь очухаться.
Кто-то из матросов радостно воскликнул. Но тут же замолк. Хэль заскрипела зубами.
Рыба вынырнула ещё выше. Она буквально скользила по глади моря. В глазах её пылала звериная ярость. Она сперва будто осклабилась, затем оскалилась, а дальше распахнула челюсти вновь.
Она готова. Даже Хэль уже закипала от всего этого. Туман, ветер, промозглый холод, дрожащий на последнем издыхании корабль и чудовище, жаждущее не просто откусить нос ему, а вообще сожрать половину корпуса!
Но больше всего Гангрету бесил этот тупой имперский капитанишка.
- Делаем выстрел лишь по моей команде! - предостерёг магистр.
Новый валун уже набирал форму и вес меж светящихся ярким огнём семи пар рук волшебников.
- Лишь по моей команде! - ещё раз напомнил магистр.
Бросив взгляд на волшебников и их растущий камень ещё раз, Хэль, не обращая внимание на моряков, приставленных к ней, ринулась в сторону носа «Клинка». На ходу она позвала этих матросов за собой.
На полпути она подняла один из кхатласов. И тут же набросилась на паутину по правому борту. Как ей надоели эти бессмысленные остановки в сегодняшней охоте!
Зубы. Глотка, в которой вновь что-то барахтается, обволакивается мерзкой вязкой дрянью, готовится вырваться и облепить червями или чем-то ещё тела живых существ на «Клинке Луциана». Хэль смотрела в глаза рыбе шарк. Смотрела и пыталась… прочитать что-то в них. Как в глазах Байстульеттэ, Люгойе, Змея… Увидеть из помыслы, желания, мысли. Понять, возможно...
Что в этих глазах? В этой дюжине рыбьих глаз? Безумие? Видала Хэль и меньше разума в «гляделках» вполне неглупых лёсайлумцев. Да и в глазах л'эурвэ́, с недавних пор. Что же тогда в этих чудовищных глазищах? Ярость? Скорее… отчаяние. За бортом, в мрачных водах Странного моря - усталое и измученное создание. Но… Хэль вдруг явственно увидела это! Устал этот зверь не от сегодняшней битвы, нет. Это существо измучилось жить! Измучилось быть таким, каким его создали, исковеркав, изменив. Оно устало от постоянной жажды, от голода и боли, что заложены в ней извращённым подонком, игравшим с мирозданием. Возможно, в этой битве рыба шарк пытается сожрать корабль инстинктивно, но где-то в глубине своей души, которую ей вживили, она хочет лишь одного… умереть сегодня.
Хэль хотелось разъяриться подобно этой рыбёхе. Ей было то ли грустно и жалко, то ли хотелось желчно посмеяться. И всё от мысли: как много в этом мире тех, кто жаждет и имеет куда больше, нежели эта рыба. Кто пожирает во много раз больше неё и не чувствует боли, даже в сердце! Как много их, коим принадлежат дары жизни, а не мука и тяжесть самого существования! У них зубы не менее остры, и каждый укус доставляет удовольствие. В их глазах понимание того, какими же зверьми они являются, и как им это очень даже по душе. По душе, которую, в отличие от бедного этого зверя, они изуродовали себе сами. Как много таких, как же много таких, и все эти ублюдки, в отличие от бедной шарк, хотят жить!