- Нет, Грета. Нет!
Решительность в голосе девушки вывела из раздумий пиратку. Хэль всматривалась в происходящее в Кольце через просветы в решётке.
- Что? - фыркнула она.
Жозерина смотрела на неё с вызовом.
- Я попросила этот бой!
Хэль не поверила. Жозерина просто не хочет, чтобы у мерьялльки были очередные неприятности с советником Арены. А мерьяллька хочет! Ох как хочет! Выпотрошить гада прямо на его столик с расписанием боёв и подсчитанным блэджем!
- Я попросила этот бой, ясно тебе?! - закричала Жозерина. Хэль посмотрела в глаза, полные ярости. Такой эту девчонку пиратка и представить себе не могла. - Я, Гангрета, я попросила лично!
- Метрезентэ! Да ты дура? Ты понимаешь, с кем ты выходишь на бой. Этот ублюдок разорвал целую прорву крепких ребят уже. Капюшон - больной, проклятый, сумасшедший. Его искорёженный разум питает его силу. Он жаждет уничтожения. Я знала таких - вбивших себе в сам разум жажду исполнения некой высшей цели. Ублюдок разорвёт тебя. Ты просто идиотка, транкель! Кем ты себя возомнила? Змеем? Крысой? Решила вершить правосудие, защитить невинных? Какого ты вообще вызвалась…
- Он взял меня! Взял силой, ясно? - из глаз девушки хлынули слёзы. - Ни один раз. Пока ты сражалась за это гнилое яблоко под названием Империя, этот ублюдок «вершил правосудие»! Наказывал отравительницу так, как ему это нравилось самому. Так же, как он издевался над всеми бедняжками. Я бы легла с Феллом и со всеми стражами Арены, если бы это помогло мне убить Капюшона!..
Она выронила меч. Руки тряслись. Тяжкие воспоминания навалились на неё камнем, царапающим саму душу. Хэль застыла перед ней.
- Я совершила много нехорошего в жизни, Грета. Кольцо… оно дало мне шанс. Но я слишком верила в него.
Её глаза, покрасневшие и залитые слезами, гневно воззрились на подругу. Ярость вспыхнула вновь в отчаянном нарракотском сердце.
- Верила, как верили те бедняжки, что их ждёт суд! Справедливый Суд! Суд, раздери вас всех Несущий смерть! Суд! А получили они всего лишь грязные застенки и измывательства над их честью и душой. А потом смерть лицом в этом дерьме! Смерть от рук этого ублюдка!
Она приблизилась к Хэль вплотную. Пиратка почувствовала жар её дыхания и тела. Напряжённо из-под острых своих бровей Хэль смотрела в глаза Жозерине. Она готова была, что Жозерина ударит её.
- Кольцо не меняет, Гангрета. Оно не искупляет ничего. Стать чемпионом и выйти на свободу? Это сказка! Но если эта сказка станет явью для него? Для Кожаного Капюшона. Его крови хочет весь Уэрдэйн. Его крови просят те бедные невинные женщины, которых он губил. И сегодня, Хэль, его кровь украсит металл Арены. Пусть и будет это последний бой не только для него…
Гангрета смотрела ей в глаза. Она подняла взор, смотрела сверху вниз. Но смотрела на равную. На ту, что готова умереть сегодня, лишь бы отомстить за страдания невинных. Лишь бы пресечь свои страдания. Вот она - «отравительница». Хэль увидела в этой девушке тот самый свет, который так нужен этому тёмному месту.
И кулаки Хэль побелели от того, как яростно сжала она их. Следующее движение Жозерина не увидела.
Публика ненавидела его. Он купался в этой ненависти. Стоя в центре Кольца, он смотрел на ложе Императрицы, раскинув руки, впитывая ненависть всей Империи. Какими ничтожными казались палачу эти души, что в агонии своего нечестивого существования беснуются, глядя на него. Он питался их ядом. Ведь их ненависть доказывала ему лишь одно - они виновны.
Виновны, как все эти шлюхи, надеявшиеся сбежать из его пыточной, которую он называл «милым домом». Как все эти прогнившие душой ведьмы, визжащие в его застенках от одного его прикосновения. А после визжащие на плахе, умоляющие его топор не отрубать им головы. Виновны. Сама кровь этих осквернивших мир созданий - яд. Палачу было мерзко проливать её. Но он готов лить.
Он смотрел на Императрицу на троне. И вдруг закричал. Просто в каком-то исступлении. Жаждя чего-то. А потом ор оборвался смехом. Императрица смотрела прямо ему в глаза. Обжигала его душу.
Говорят, Кожаный Капюшон жаждет предать своему правосудию саму Лиану I. Он жаждет наказать её. За то, что она позволила отцу погибнуть? За то, что она позволила всем этим «грязным шлюхам» жить и жить при дворе? Или же за то, что она бросила его, придворного палача, вершителя верховного суда в эту зловонную яму под названием Кольцо Битвы?