****
- Ешь, да побыстрей!
Гангрета чуть не поперхнулась, ибо жажда как следует послать в известном направлении Церху не отпускала её с того самого момента, как она проснулась. Однако чарка с кашей, какой-то овощ – целый початок - и немалая краюха хлеба сбивали настрой Хэль. Ей уже надоело, что мама Церха без конца строит из себя… маму. Но поистине удивительный завтрак полностью захватил внимание девушки.
Завтрак. Только, если считать, что она недавно проснулась, а так уж это ужин! Гангрете дали очень неплохо выспаться. День клонился к закату на дворе. Гангрета ела, вслушиваясь в лязг мечей, звуки ударов по тренировочным манекенам, команды наставников. Всё это миновало её. Перед важным боем корридиарий освобождается от обязательной тренировки, он имеет право по-своему распорядиться временем до своего выхода в Кольцо. Хэль предпочитала не думать о предстоящем. Просто кушала.
Продолжительный отдых, так или иначе, не помог ей. Силы, казалось, не просто не восстановились, а перетекли в иное ощущение – в постоянную боль. Тело расслабилось, напряжение спало, но за изнеможением пришли притупившиеся ко сну ощущения. Всё тело ломило. Руки едва поднимались, голова раскалывалась. Казалось, все чувства спутались, и сейчас Хэль описается прямо в сено, прямо на свою лежанку, потом руки её начнут непроизвольно дрожать, а далее она не сможет скоординировать ни одного шага. Всё казалось таким тяжёлым, словно мышцы и кости прибавили вес за ночь. Единственное, что прояснилось и вселяло надежду – это зрение. Взор был ясен!
- Пока ешь, я тебе вот что скажу, - начала Церха, и Хэль уже закатывала устало глаза. – Все мы – одна семья. Так нас учат наставники. Те, кто доказал в боях свою силу, кушают вместе, тренируются. Всех нас разбивают на пары или команды часто, для взаимопомощи и для удобства ротации наших боёв.
Гангрета отправила в рот здоровенный кусок хлеба, заедая кашей из крупы непонятного происхождения. Её раздражало и то, что Церха говорит «мы», хотя сама не принимает участие в боях. Догадки Хэль подтверждались: мама Церха была корридиарием раньше. Пиратку даже позабавило, что она сама уже втягивается в жизнь бойца. Ей, вон, уже не нравится, что кто-то, не выходящий в Кольцо ныне, смеет причислять себя к корридиариям до сих пор!
Мысли о том, что её предстоящий бой в лучшем случае окончится быстро, приводили Хэль в отчаяние и ярость. Она тут же вспоминала, что она никакая не корридиарий. Она отныне – игрушка в руках Империи и звездочёта. Но, в то же самое время, она – всё та же Гангрета Хэль, гроза Странного моря, хранимая Ужасом-под-Килем и Абордажем.
- Все мы – бойцы Кольца, - продолжала мама Церха, глядя куда-то вдаль своих рассуждений, - все мы жаждем навсегда выбраться из этих клеток на волю, точно птицы. Но есть среди нас те, кто не сидит в клетках. Их содержат в камерах… В запертых камерах. Это «Сильнейшие». У Сильнейших свои особые наставники, за ними по особому следят, их по особому кормят. Твой сегодняшний противник, девочка, опасен, очень опасен. Я уж говорила, что чьи-то козни подстроили этот бой. Гридх Поедатель Детей – «Сильнейший». У него свой наставник, а лучше сказать, дрессировщик. Его снаряжают и вооружают знатные дома, делающие на него ставки. Но он – чудовище. Никому не нужно, чтобы он побеждал двадцать три года. Он нужен для потехи и расправы с теми, кого осуждают сегодня. Осуждает на этой неделе общество. И на этой неделе – это ты.
Хэль доела и принялась выковыривать из зубов что-то, что застряло.