Прокричав это почти в ухо Жозерине, Гангрета с силой оттолкнула девушку прочь. Та не устояла и упала на каменный пол клетки. Так и осталась на нём лежать, тяжело дыша.
И плача.
Яростный взор зелёных глаз Хэль метнулся в сторону Церхи. Пиратка ждала реплик.
Мама не смотрела на неё, она взирала на всхлипывающую девушку на холодном полу. Когда же она повернулась к мерьялльке… Хэль не увидела злобы, осуждения, презрения.
Она увидела благодарность в глазах.
Мама уже теряла. Теряла близкого в этом злом Кольце. Для неё, повидавшей столько в этой ядовитой Империи-Под-Кольцом, потерять уважение, гордость, признание уже ничего не значило. Ей как никому, пожалуй, другому в этом жестоком месте, не хотелось терять… того, кто стал ей важнее всех побед и титулов.
- Будь осторожна, девочка, - прошептала мама Церха, приблизившись к клетке. - Ты стала слишком важна. Он не терпит, когда мы - его рабы - становимся чем-то большим, нежели инструментами. Становимся кем-то.
Хэль заглянула ей в глаза. Увидела слёзы.
«Дии́ли» - вспомнила пиратка имя, произнесённое как-то мамой Церхой в разговоре с Лархосмин за столом в зале Славных Пиршеств. То была речь о ком-то, кто был дорог маме Церхе. Возможно, кто-то дорогой её сердцу покинул этот мир, потому что пошёл именно против него, стал чуть важнее инструментов и мебели всей этой Арены. Пошёл против воли Уэргаллиана Фелла.
Хэль ничего не ответила. Она отцепилась от клетки и не удостоив более никого и взглядом, пошла дальше по коридору. Её ждал тренирующий.
- И он ненавидит Змея, Хэль, - услышала она голос мамы вслед. - Змея, а также всё и всех, кто с ним связан.
Этот зал или… Гангрета запуталась.
Когда в глубине души чувствуешь, что тебе глубоко начхать на поставленную задачу по поиску чего-то, то внимательность тихо спит и вспоминать что-то, что в принципе не сложно вспомнить, совсем не тянет.
Пиратка чувствовала, что начинает злиться вновь. Только успокоилась после «разговоров» с Церхой и Жозериной.
Дверь, за которой по окончательным измышлениям Гангреты и находился искомый тренировочный зал, распахнулась, и из тускло освещённого помещения выпорхнул в коридор Джихафф. Он чуть пробежал мимо, но тут до него дошло, кого именно он неожиданно встретил в этом коридоре, полном дверей и залов. Похоже было по выражению его лица, что её он и искал.
- Ох… Картавая!
- Хентэ́! А я уж думала, что улизну сегодня с тренировки.
Джихафф схватил её за руку и потащил куда-то. В смежный коридор.
- Мерьезе́лль, карлик! Куда ты меня тянешь, что за спешка, что горит?
«Горит» - вновь пронеслось в мыслях у Хэль.
- К монументу Кольца, на ярус, где обычно принимают… Твою маму, Картавая! Там Фелл что-то вещает перед важными гостями.
- Да и клала я на него…
- Велено было и нам с тобой заглянуть. Это мне не нравится. После того, что ты, тварь безмозглая, учудила, мне придётся строго и в оба глаза следить за тобой. Всё очень накалилось. Даже старик нахмурился пуще обычного.
Хэль не сразу поняла, что речь о главном звездочёте.
- Но тренировка-то! Хентэ́, меня ждёт самая ме лёска́ччо битва из всех, что были в этом…
- Тренировки сегодня не будет.
- Мерзье́! Неужели болтовня этого губошлёпа важнее…
- Закрой свой картавый рот и двигай худышками!
Подле монумента с кольцом, обрамлённым шипами, действительно собралось множество народу. Судя по одеждам хорошего покроя, большим числом здесь были досточтимые граждане столицы. Среди бледноватых столичных высокородных в облачениях с преобладанием серебристого проглядывались также знатные и богатые коренастые смуглолицые гости, чьими цветами были красный и блэдж. Их было немного. Больше было светловолосых и высоких мужчин и женщин, обступивших всю стоящую ближе к монументу столичную уэрдэйнскую породу. Ожидаемо не бросилось в глаза Гангрете ни одной эмблемы в виде руки, держащей розу ни на одном плече во всём этом сборище.
А между тем, перед самим монументом стояла небольшая каменная трибуна с гербом Империи, а за ней стоял Уэргаллиан Фелл.