- Гридх Поедатель Детей, дорогие зрители!
Цепи порвались, когда чудовище с рёвом дёрнуло их в одну и в другую сторону. Хэль отступила инстинктивно на шаг к выходу. Но клетка была надёжно заперта. Толпа ждала, жаждала увидеть, как Гангрета бежит к трибунам и кричит. Услышать, как молит она о прощении, просит вытащить её наверх. Гангрета усмехнулась невесело, понимая, что об этом уже вовсю, быть может, фантазирует богатей рядом со стариком Уэлиусом. Хэль потянулась в ярости к своим мечам. Только, чтобы обнаружить, что их нет на поясе.
Белёсые, лишённые всех эмоций, кроме жажды уничтожения, глаза Гридха сверкнули. Казалось, ничто не способно затуманить его сознание: ни раздумывания, ни волнение, ни обстоятельства боя. Ему плевать. Хэль подумала, у него перед глазами лишь белый свет и точка впереди, которую нужно раздавить. Гангрета понимала, что ей, как уважающей себя точке, не стоит стоять на месте.
«Контратакуй!», пронеслось в памяти. Слова мамы Церхи звучали издевательски теперь.
Последняя цепь треснула.
Лишь сейчас Хэль, оторвавшись от глаз Гридха, увидела его лицо чётче. На щеке, рядом с оскаленной гнилозубой пастью, застыл в агонии ещё один рот. Вся правая часть лица, от макушки с торчащей к верху копной жёстких волос и до деформированной половины челюсти, казалась во многом не схожей с левой. Этот рот на щеке… И маленький, засохший на виске глаз! Чудовище точно ещё в утробе сожрало своего брата или сестру!
Взмах! Цепи на руках, что остались болтаться, зазвенели, пробудив Хэль от ужаса. В своём логове, в «Алом Борделе», она часто заглядывала за занавески, а иной раз просто проходила и садилась на потёртый диван, наблюдая, как пираты, корабельные и работающие в её логове шлюхи, а также пленницы и пленники придаются чувственным, хоть и не всегда добровольным утехам. Так завороженно, как на уродство её противника сегодня, Гангрета могла смотреть только на все те непомерные ласки. Она надеялась всегда, что после этих зрелищ в её сознании хоть что-то пробудится и, смешавшись с острыми впечатлениями морских битв и абордажей, поможет ей увидеть хоть один раз в своей жизни пусть и тусклый, но сон. Но «зрелище», увиденное ею сегодня, претендовало на это свершение куда вероятнее. И сны после одного взгляда на чудовище перед ней приснятся ей лишь кошмарные. Хотя, скорее, после этого боя ей уже ничто и никогда не приснится. Гридх отправит её в объятия Ужаса-под-Килем.
Кистень! Ударная часть врезалась прямо в паре локтей от Хэль, успевшей увернуться. Кистень Гридха был точно насмешкой самой смерти – ударная часть представляла собой пять соединённых плотно друг с другом голов, обезображенных разложением и частыми ударами по чему угодно. Сбитые в стопку головы, похоже, одна к другой были нанизаны на прут, точно мясо над костром на клинок. Обезображенные головы облезли до кости местами. От крайней тянулась массивная цепь, тянулась к соединению с палкой. Пробить этим уродливым подобием оружия броню было сомнительно… если бы им орудовал не гигантский урод, держащий палку-рукоять своего кистеня двумя руками.
- А вот и первый удар! «Слепливатель Черепов» Гридха ещё не размазал её, а лишь взметнул песок!
«Слепли… слепи… то ли у меня сложности с южанским, то ли у них с фантазией», подумала Гангрета, кувыркаясь вперёд и вскакивая на ноги.
Гридх не стал стоять на месте.
Смертоносные взмахи заставили Хэль на пределе собственных возможностей отступать и уворачиваться. Гридх теснил её в центр. Гангрету называли «самой юркой и ловкой капитаншей» в порту Лёсайлума, однако перед таким напором, такой силой, и таким чудовищным шагом даже её ловкость действовала лишь как могла.
«Контратаковать» звучало уже даже не смешно. Хэль подумала, что маме Церхе самой не мешало бы за такие напутствия оторвать голову. Для кистеня Гридха вряд ли б сгодилась, зато Гангрета бросила бы её ему под ноги - а вдруг бы он споткнулся!